С ДЬЯВОЛОМ В ПОПУТЧИКАХ
Neal Thompson
Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of НАСКАР
Three Rivers Press, New York, 2006
Глава 4
Разворот бутлегера
«В своём большинстве муншайнеры не были преступниками. Нет, они, конечно, нарушали закон, но как иначе было выжить?» – Эрни Пайл
Между Доусонвиллем и Атлантой лежит путь в шестьдесят миль. До того, как четырёхполосное шоссе сделало путешествие туда и обратно вполне обыденным делом, езда от подножия Аппалачских гор до крупнейшего города штата требовала выбирать неровный и извилистый маршрут. По образу жизни эти два населённых пунктах находились ещё дальше друг от друга, чем географически, так как нищий и грязный Доусонвилль в своём развитии отставал на десятилетия от шумной Атланты. Но зато в Доусонвилле было то, в чём Атланта очень нуждалась. И в хорошую ночь Ллойд Сэй пролетал эти шестьдесят миль, чтобы удовлетворить жажду жителей мегаполиса, менее чем за час.
Ещё на заре автомобильной эры первым советом в школах вождения было держать руки на руле на десяти и двух часах. У Сэя были свои часы: он обхватывал рулевое колесо снизу, ладонями вверх, примерно на полвосьмого и полпятого. «Когда мне нужно повернуть, мне хватает одного движения, чтобы провернуть всю колонку до упора», - рассказывал он другу.
Газетчики называли Ллойда «безрассудным» и часто упоминали его «ангельское лицо». Сэй и в самом деле был добродушным, приветливым парнем из глубинки, с застенчивым лицом, которое вполне можно было назвать красивым. Он был худым и не мог похвастать большой физической силой, но при этом излучал такую же уверенность, что и его старший кузен Раймонд Паркс. Иногда он хвастался, что может заставить свой «Форд V-8» «взобраться на сосну».
Уверенность была очень важным навыком при езде под сто миль в час на Шоссе №9, ведущем в Атланту, когда твоя машина была доверху нагружена кукурузным виски, а впереди неожиданно появлялись огни полицейского поста. Вариант был только один. Сэй нажимал педаль тормоза, замедлялся сначала до шестидесяти, потом до пятидесяти, отпускал тормоз и резко выворачивал руль. В этот момент правой рукой он быстро дотягивался до ручника и дёргал рычаг, блокируя задние колёса. Автомобиль очень резко разворачивался, чётко на 180 градусов, и вместо пятидесяти миль в час вперёд, его тащило почти с такой же скоростью назад. Когда пост оказывался сзади, Ллойд отпускал ручник и давил на газ. Машина прекращала своё движение в прежнем направлении, на какую-то долю секунды останавливалась, а затем, выпуская шлейф пыли и гравия, находила сцепление с твёрдым грунтом и устремлялась прочь, обдавая полицейских шрапнелью из дорожного полотна. Менее чем через 10 секунд после того, как полиция была замечена, Ллойд уже набирал свои сто миль в час, и ещё до того, как его преследователи пускались в погоню, он был уже в миле впереди, вне их досягаемости, и на пути обратно в Доусонвилль.
Приятель Сэя рядом с ним дрожит, но Ллойд только усмехается. Он высовывает руку из окна и просит закурить. Ему недолго придётся гонять по дорогам Джорджии, но он этого не знает, а если бы и знал, наверное, не стал бы об этом беспокоиться. Приятель думает (а спустя шестьдесят лет скажет эти слова в интервью): «Ты самый крутой шоферюга, которого я встречал!»
Они добираются до Доусонвилля и прячут «Форд» от посторонних глаз. Возможно, они повторят попытку на рассвете. Как-никак, жители Атланты очень рассчитывают на ежедневные поставки лучшего доусонвилльского самогона.
Доусонвилль. Центр американского производства муншайна в 1930-е, можно даже сказать муншайновая столица. Вполне допустимо считать, что корни НАСКАР растут отсюда. Город грозных и жестоких мужиков, и их работящих жён, которые воспитывают детей и ведут хозяйство, пока их мужья играют в свои опасные игры с машинами и выпивкой, да отсиживают частые сроки в тюрьме.
***
Чтобы понять глубину эмоций, скрывавшуюся за фасадом рискованного презрения производителей виски к властям, регулирующим их продукт, будет полезным проследить, по какому маршруту виски следовал в Доусонвилль.
Этот путь начался в древней Месопотамии, в регионе, где сейчас располагается Ирак. Её жители научились перегонять забродивший сок зерновых культур в волшебную, изменяющую сознание жидкость, которую они называли «аль кол». Из Месопотамии рецепт напитка перекочевал в северную Африку, а оттуда мавры принесли его с собой на север – в Испанию и Францию, где «аль кол» превратился в алкоголь, а затем «акву виту», буквально – «воду жизни». Следом своеобразную эстафету приняли кельты, донёсшие секреты алкоголя через Северное море в Ирландию и Шотландию, и уже там «аква вита» на гэльском языке стала «уискэ брэтха». С течением времени британцы англизировали произношение ирландского напитка, и название устоялось: виски.
Именно в Шотландии и Ирландии сложные рецепты виски с использованием ячменя, ржи или картофеля были доведены до совершенства, и последующие поколения любителей Скотча, бурбона или Манхэттена находились и находятся в неоплатном долгу перед мастерами по производству виски с Британских островов - земли, на которой началась современная история муншайна.
Виски был не просто опьяняющим напитком, и Америке самой стоит поблагодарить ирландцев и шотландцев вместе с их напитком, без которого юные Соединённые Штаты навряд ли выжили бы. Виски не только стал важным источником денег для казны за счёт налоговых пошлин (эти деньги, в частности, помогли выплатить долги войны за независимость), но и той силой, которая стояла за возмущением подданных Британии действиями правительства и их бегством в Америку, где эти люди помогали порвать связи колоний с метрополией.
***
В 1610 году, через три года после создания плантации Джеймстаун в Америке, английский король Джеймс I (Яков I), сын Марии Стюарт, королевы Шотландии, попытался создать новую плантацию в северной Ирландии. Он решил заменить непокорных жителей ирландского Ольстера более послушными подданными его родной Шотландии. Шотландские пришельцы обменялись рецептами виски со своими новыми соседями, и два схожих по образу мышления племени, вскоре перемешались, создав новый народ. Британская корона рассматривала так называемых ирландо-шотландцев, точно так же как и ирландцев – то есть как распущенную и низшую расу – «мечтателей и сорвиголов, людей подверженных эмоциям». Когда Оливер Кромвель сверг и казнил сына Джеймса I, короля Чарльза I (Карла I), он в 1649 году начал жестокую кампанию по уничтожению независимости Ирландии, в ходе которой тысячи ирландцев были убиты или вынуждены отдать свои земли Англии (террор ирландо-шотландцев американского Юга повторится два столетия спустя, во время «Марша к морю» генерала Шермана).
Последовавшие за этим британские законы ставили своей целью предотвратить любую возможность восстания «сложных детей» Ольстера. Англия запретила ирландцам и ирландо-шотландцам занимать административные посты, начала притеснения католиков и пресвитериан и искоренение ирландской культуры. Вдобавок ко всему она начала облагать налогом производимый в Ирландии виски, объявив, что только тот виски разрешён – на бутылке с которым стоит английская печать.
Спустя век репрессий со стороны Англии, потомки ирландцев и шотландцев чувствовали себя сиротами на своей земле. В начале XVIII века, страдающие от бедности, засухи, голода и британской власти, они начали покидать Ирландию, держа путь в Америку. Однако в новой стране они также столкнулись с плохим обращением, на этот раз со стороны чопорных пуритан и элитарных янки в северо-восточных прибрежных городах, таких как Филадельфия, Бостон и Нью-Йорк. «Общество в Новой Англии и Нью-Йорке не хотело иметь ничего общего с ними», - писал в своей книге «Рождённые сражаясь: как ирландо-шотландцы повлияли на Америку» Джеймс Уэбб. Многим поэтому пришлось уходить в центральную Пенсильванию, известную своими холодными зимами. Ирландо-шотландцы яростно сражались против Англии в войне за независимость, составляя примерно треть от общего числа армии Джорджа Вашингтона. И они же ответили насилием на введённый Александром Гамильтоном в 1794 году налог на алкоголь, что привело к так называемому «Восстанию виски». Вашингтон с помощью федеральной армии, возглавляемой генералом Гарри Ли, отцом будущего генерала Конфедерации Роберта Е. Ли, подавил мятеж, но до этого далеко не один сборщик налогов был вымазан дёгтем и перьями. В недовольстве ирландо-шотландцы двинулись на юг, подальше от крупных городов, в более тёплые и менее населённые районы.
Как писал Уэбб: «Нонконформизм, равно как и недоверие к центральной власти уже были в их крови». Они шли навстречу неприветливым и далёким вершинам Аппалачей, вниз по реке Огайо или же по Дикой тропе Дэниела Буна, всё дальше и дальше от высокомерных политиков Филадельфии и Нью-Йорка, унося свои способы изготовления виски в холмы и лощины, где туманные зелёные пади, скалистые склоны, прохладный воздух и чистые реки напоминали им о родине.
Это была первая и крупнейшая волна внутренней миграции в Америке. Среди тех, кто следовал в фургонах по Великой филадельфийской тропе, были предки Раймонда Паркса, Ллойда Сэя и Роя Холла. Они путешествовали на юг, в земли индейцев, которые позднее стали частью штатов Виржиния, Джорджия, Северная Каролина, Теннеси и Кентукки. Наиболее желанными для переселенцев были холмистые регионы, раскиданные по западной части Северной Каролины, восточному Теннеси и северной Джорджии, то есть там, где соединяются Голубой хребет и Дымчатые горы. Именно на этой земле Бенни Паркс нашёл золото.
Ирландо-шотландцы также обнаружили, что мягкая холодная вода известняковых ручьёв южных Аппалачей помогает создать первоклассный продукт, что помогло утвердить район в качестве будущего дома американского виски. А благодаря коренному населению, например индейцам чероки из Северной Джорджии, которых переселенцы впоследствии вытесняли или уничтожали, ирландо-шотландцы познакомились с новым ингредиентом для своего напитка.
Кукуруза была исконно американской зерновой культурой. Чероки научили ирландо-шотландцев как выращивать её и рассказали, как она может приносить хороший урожай на неплодородной красной почве. Поселенцы начали использовать кукурузу вместо ячменя или ржи для изготовления виски. Неожиданно для них самих, подвергнутый перегонке кукурузный сок стал идеальным антидотом тяжёлой жизни на границе цивилизации, которую они выбрали. Вместо того, чтобы тащить громоздкие корзины с початками или мешки с зёрнами на далёкие рынки для продажи, они могли перегнать бушель кукурузы в несколько галлонов белого виски, которые затем служили предметом бартера или шли на продажу, в том числе и в крупные города. Как и их предки, Сэй и его друзья-бутлегеры 150 лет спустя делали то же самое, только в помощниках у них был «Форд», а не мул.
Во время рождения Америки из бушеля кукурузы, который на рынке стоил пятьдесят центов, можно было изготовить три галлона виски стоимостью по два доллара каждый. Выгода была не только в деньгах, но и в том, что виски был лёгким по весу, его удобно было транспортировать, и он не портился со временем, а становился только лучше. Между делом, производители напитка обнаружили, что кукурузный виски, выдерживаемый в бочках из обожжённого дуба, приобретал более мягкий дымчатый вкус, из него пропадала горечь. Так известность получил Кентукки и округ Бурбон, по которому и назван был этот сорт виски. К концу восемнадцатого века треть американских жителей сельской местности были ирландо-шотландцами, и большинство из них на своём заднем дворе или за амбаром держали перегонный аппарат, магическим образом превращая кукурузу в виски.
Это был не просто алкогольный напиток. В Америке того времени виски стал самой настоящей «водой жизни», такой же необходимой, как хлеб. Он помогал росту новой нации, и не только на юге: будучи важной шестерёнкой в механизме молодой экономики, виски (а на Севере ром) часто использовался как валюта. Джордж Вашингтон построил большую винокурню у себя в Маунт-Вернон, и зачастую платил садовнику, доктору и портному бутылками кукурузного и ржаного виски. Томас Джефферсон так же, как известно, готовил очень хороший виски в Монтичелло, хотя и он, и Вашингтон сыграли свою роль в установлении первого американского налога на алкоголь.
В удалённых лощинах, где вода была в дефиците, или в городах, где она была непригодна для питья, виски и другие алкогольные напитки были в числе тех немногих жидкостей, которые можно было употреблять. Во время Войны за независимость виски был включен в ежедневный паёк солдат армии Вашингтона, также он использовался ранеными как основной анестетик. Являясь, по сути, первым лекарством Америки, виски применяли при лечении многих заболеваний, начиная укусами змей и кончая простудой. Матери протирали дёсны детей, у которых резались зубы, ничем иным, как виски. Алкоголь также питал социальную жизнь – общественные мероприятия редко обходились без него. Политики, во время своих поездок, за пазухой имели бутылку-другую, чтобы вручить в качестве подарка, а на церковных службах фляжка с виски ходила по рукам, пока проповедник вёл с кафедры свою речь.
К началу XIX века на кукурузном виски держалась жизнь Юга. В свою очередь на Севере люди больше предпочитали ром, который был одним из основных предметов трёхсторонней торговли между Англией, Африкой и Америкой. По этому торговому маршруту на британские плантации в Вест-Индии доставлялись рабы, затем рабовладельческие суда с грузом сахарного тростника с этих самых плантаций, отправлялись в Америку, где уже производился ром, при этом также некоторые африканские рабы ввозились для работы на плантациях хлопка. Когда торговля рабами была запрещена, это сказалось на доступности сахарного тростника, и потребление рома снизилось. Пробел восполнил виски.
Ирландо-шотландцы также познакомили Юг со своими меланхоличными мелодиями на скрипке, своими танцами (предшественниками американской кадрили), причудливыми байками, неуёмным чувством собственной независимости, нерушимыми семейными ценностями, а также ксенофобским недоверием к власти и чужакам, выработанным годами того отношения к себе, которое они испытывали у себя на родине. Шотландско-ирландское мироощущение влилось в культуру юга и стало оказывать влияние на культуру всей нации.
Четверо из первых пяти президентов США были выходцами с Юга, их личность была сформирована под влиянием земли муншайнеров. На протяжении сорока девяти из первых семидесяти пяти лет существования Соединённых Штатов как государства, президентом был южанин-рабовладелец. Именно южане написали Декларацию Независимости и Конституцию, именно они имели превосходство в Конгрессе и Верховном суде. Та самая земля муншайнеров не только помогла сформировать политическую и судебную системы Америки, но и стояла за идеей национального самосознания: бескомпромиссным самоуправлением и независимостью, свободой слова и свободой мысли.
Продолжение следует.
Тэги: доусонвилль, история наскар, ллойд сэй, муншайнеры, с дьяволом в попутчиках
