NASCAR Sprint Cup

С ДЬЯВОЛОМ В ПОПУТЧИКАХ

Neal Thompson

Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of НАСКАР

Three Rivers Press, New York, 2006

Глава 3 (окончание)

Генри Форд создал монстра

Паркс никогда не считал себя преступником, однако, имея за спиной влиятельного патрона, легко было пуститься в гораздо более тёмные дела – рэкет, проституцию, ограбления. Многие известные бандиты 1920-30-х годов, такие как Пулемёт Келли или Бэби-фейс Нельсон начинали бутлегерами. А от муншайна до ограбления банков путь был весьма коротким. 

Однако у Паркса не было даже мыслей опустошать банковские хранилища или угрожать пулемётом, вместо этого он занялся новым делом: собственной лотереей, которую называл просто «цифры», и которая получила прозвище «жучок». Она работала точно таким же образом, как и любая государственная лотерея. Участник платил 10 центов за билет, в полях которого должен был указать три цифры, которые, как он надеялся, выпадут при розыгрыше. Кто угадывал правильную комбинацию, получал выигрыш в пять долларов. Паркс руководил своей лотереей как настоящий маэстро. Он держал банк, и нанимал сборщиков билетов, в основном черных. Билеты можно было купить на улице или в барах. Каждую ночь билеты сортировались, и производился пересчёт денег. Сборщики подходили уже к концу этой операции, чтобы узнать, есть ли выигравшие в их районе, чтобы доставить причитающийся им приз. Продавцы билетов получали 10% от своей выручки, а сборщики билетов по 50 центов за доставку одного выигрыша. Чтобы избежать подозрений в нечестной игре, победное число выбиралось независимым образом – Паркс брал три цифры в середине ежедневных фьючерсов на масло и яйца по данным Уолл-стрит. Масштабы лотереи росли так быстро, что вскоре на Раймонда работали 43 сборщика билетов. Со временем он купил каждому по подержанной машине, чтобы процедура сбора денег и выдачи выигрыша происходила быстрее. Паркс даже пригласил в Атланту одну из своих сестёр, чтобы та вела учёт выручки. 

Лотерея стала настолько популярной, что Паркс вскоре собирал по тысяче долларов в день. Иногда по сотне клиентов угадывали счастливое число, и за каждый выигрыш приходилось отдавать по пять долларов, но, естественно, прибыльных дней было гораздо больше. «Жучок» своим быстрым ростом привлёк внимание полиции, начальник которой объявил о планах тщательно расследовать факты игры и искоренить «лотерейное зло». Паркс рассматривал «жучка» исключительно как безобидное развлечение и ни в коем случае не как преступление, но закон считал по другому: этот бизнес точно также, как и ограбление банков, мог привести за решётку. Подпольные лотерейный и алкогольный бизнесы были схожи с любой опасной профессией: чем дольше ты этим занимался, тем выше был риск. И Паркс понимая, что удача муншайнера очень переменчива, начал задумываться: не слишком ли быстро он возвысился? Если он не будет осторожным, то погибнет или попадёт в тюрьму, как многие из его друзей и родных. 

Раймонд начал предлагать взятки некоторым полицейским в своём районе. Это был не подкуп деньгами, но люди в синем с радостью принимали подарки в виде фляги-другой «белой молнии», особенно во время Рождества, а в благодарность смотрели совсем в другую сторону, когда кто-нибудь из развозчиков Паркса проезжал мимо на гружёном «Форде». По мере роста лотерейного бизнеса, все больше полицейских приходилось умасливать, но благодаря своим доходам, Паркс мог позволить себе такие траты. В то время как многие его ровесники получали меньше пяти долларов в день, Паркс на одном только муншайне зарабатывал в двадцать раз больше, и это он ещё только начал. Правда, титул «муншайнового барона» он уже успел получить. Проблема была в том, что для детективов и начальника полиции он был не бароном, а бандитом. И они пристально следили за ним изо дня в день. 

В начале 1930-х годов Сухой закон окончательно превратился в посмешище. Даже Ал Капоне смеялся над его лицемерием: «Когда я продаю виски – это бутлегерство, когда мои патроны преподносят его на серебряном подносе – это гостеприимство». Эйч-Эл Менкен (известный американский журналист-эссеист и критик) отмечал, что потребление алкоголя за время действия Сухого закона только выросло, при этом люди пили некачественный подпольный виски, в отличие от хорошего виски, которое находилось прежде в открытой продаже. Среди тех, кто сражался за продолжение действия запрета на алкоголь, выделялся Генри Форд, угрожавший в своё время остановить конвейеры, если 18-я поправка будет отменена, однако большая часть населения устала от эксперимента, и в 1933 году Сухой закон наконец-то был признан утратившим официальную силу. Франклин Рузвельт отметил снятие запрета коктейлем у Белого дома, а Менкен символически опустошил длинный стакан воды, обтёр губы и заявил, что этот стакан был его первым за 13 лет. 

Даже Генри Форд быстро признал новое положение алкоголя в Америке. На следующий день после отмены Сухого закона во время официального обеда в «Дирборн-Инн», он угощал гостей кувшинами пива. Паркс же мог только гадать, какое влияние на его муншайновую империю окажет легализация спиртного. Ответа не пришлось ждать слишком долго. 

***

Отмена Сухого закона снова разрешила американцам покупать, продавать и употреблять алкоголь. Однако снятие запрета на федеральном уровне не означало поражения сторонников трезвенности. По новому законодательству местные правительства контролировали продажу спиртного в регионах своей ответственности, и некоторые крупные округа в северной Джорджии, на востоке Теннеси и на юге Северной Каролины, преимущественно баптистские, добровольно решили остаться «сухими», что означало следующее: алкоголь был поставлен там вне закона, а потому был очень востребован. Более того, даже там, где употребление крепких напитков было разрешено, существовала проблема акциза.

Единственный легально доступный алкоголь производился на правильных заводах, которые платили налоги. Бутылки, выпускаемые такими заводами, несли специальную печать, означавшую, что с них Дяде Сэму была уплачена соответствующая пошлина – грубо говоря, два доллара за галлон по ставкам 1934 года. Граждане могли варить небольшие партии пива или изготавливать вино, но исключительно для личного потребления, а производить более крепкие напитки им запрещалось. Продажа необлагаемого налогом домашнего виски, то есть муншайна, по-прежнему наказывалась по закону. 

К окончанию действия Сухого закона Паркс заработал достаточно с бутлегерства и своей лотереи, чтобы выкупить станцию техобслуживания на Хэмпхилл-стрит у своего дяди. Раймонд с особой страстью относился к накоплению средств: он не посещал танцы или ночные клубы, в отличие от большинства своих сверстников. Всё свое время он посвящал исключительно работе. Паркс начал инвестировать деньги в недвижимость: сначала он выкупил дом дяди, затем остальные здания на Фрэнсис-стрит и начал сдавать их в аренду. Во время одной из своих поездок за муншайном он повстречал красивую женщину по имени Лоис. Они поженились и вскоре ожидали ребёнка. Раймонд к этому времени разрабатывал план по открытию в Атланте первых легальных магазинов по продаже крепких алкогольных напитков. 

Ему было всего 19 лет, но он уже превратился из нищего сына алкоголика в успешного, хотя и не совсем законопослушного бизнесмена, и при этом Раймонд по-прежнему очень критично относился к своему деревенскому говору и отсутствию образования. В обществе он мало разговаривал, чтобы не выдать свои фермерские корни. Но эта молчаливая манера держать себя только укрепляла мнение других, что он был деятельным, думающим и влиятельным человеком. «Самый большой интроверт, которого я когда-либо знал», - так отзывался о нём один из друзей. – «И к тому же самый секретный человек». 

Паркс выработал практику оставаться в тени, осуществляя свою деятельность. Он давал указания другим и держал дистанцию. Некоторые его рабочие пытались с ним подружиться, но он так и не освоил искусства «разговора о пустяках» и не терпел праздности. Один из рабочих по имени «Одноглазый» Ральф Ширли, потерявший глаз в детстве, перебираясь через ограду с колючей проволокой, со временем сдался и прекратил попытки заговорить с Парксом, а сам Раймонд только через полгода сам начал разговор. Со временем, правда, Ширли стал одним из его ближайших друзей, женился на его сестре Люсиль и отработал на Паркса почти 75 лет. «Раймонд был весь в делах, несмотря на то, что он был ещё мальчишкой, - вспоминала Люсиль Ширли. – Но я не знаю, что бы мы делали без него». 

Со своих всё растущих доходов Паркс приобрёл большую ферму к югу от Атланты, в городке под названием Моултри, и перевёз туда нескольких братьев и сестёр. Он покупал им еду и одежду. Это была бескорыстная попытка избавить их от тягот Доусонвилля, но дополнительным бонусом стало то, что он смог поставить преданных родственников во главе своих винокурен, разбросанных в укромных местах неподалёку. Паркс также перевёз на новую ферму своего отца, хотя с этим были свои осложнения. Раймонд купил оборудование для обработки земли, плуг и трактор, и помогал семье собирать урожай, но его отец заложил этот трактор, а помимо этого он был дважды арестован, в первый раз, когда полиция обнаружила полки с виски за ложной стенкой комода, а во второй раз, когда тайник со спиртным был найден в секретном ящике под подоконником. Паркс всегда с некоторым опасением приезжал в гости. «Каждый раз, когда я появляюсь там, меня ждёт новый брат или сестрёнка», - рассказывал он другу. И, тем не менее, он продолжал оплачивать счета семьи, и даже начал нанимать братьев и сестёр, чтобы те работали с ним в Атланте. 

К середине 30-х годов Паркс завершил своё превращение в уважаемого в определённых кругах жителя Атланты, сделавшего себя сам. В городе его окружали деньги, машины, красивые женщины и изящные костюмы, которые он так любил. В бизнесе он был хитрым и эффективным. Власти Атланты установили ограничение на количество магазинов по торговле спиртным, которые могли принадлежать одному человеку – владеть можно было только двумя. Но Паркс умудрялся иметь шесть, а в один прекрасный, но короткий момент, восемью, оформляя владение на друзей или членов своей семьи. Но всё равно, требовалось согласие окружных комиссаров на открытие магазина, и для подстраховки, каждый комиссар, проголосовавший «за» получал от Паркса благодарность в размере трёх тысяч долларов вместе с партией хорошего кукурузного виски. 

Несмотря на то, что он женился, а в 1934 году у него появился сын Раймонд-младший, Паркс вскоре понял, что брак – это не для него и развёлся. Он пользовался большим успехом у женщин, и впоследствии женился ещё не раз. 

Также Паркс искал способы выделиться из толпы, даже если это требовало значительного количества денег. Ему не нужно было комфортное жильё – маленького домика на Фрэнсис-стрит вполне хватало. А вот шикарные машины напротив – несли послание, как клиентам, так и конкурентам. Когда он приобрёл новый «Шевроле» с откидным верхом, то установил на нём дополнительную систему освещения и всевозможные навороты, а после того, как пересел на «Кадиллак», он отправился к Монтгомери Уорду купить четыре покрышки с белым ободом, каждая из которых стоила по 100 долларов – столько же, сколько новый «Форд». Как и костюм с галстуком, такая машина означала: «Я не из глубинки, я – богатый городской парень». Газеты Атланты в последующие годы регулярно восхваляли Раймонда, как «надёжного человека неподкупной честности, «джентльмена с неоценимым характером и достойными инстинктами». Как сказал один писатель: «Немногие превзошли его во вложении, как своих времени, энергии, так и денег в развитие Атланты». 

В бизнесе Раймонд часто рисковал и иногда проигрывал, но он относился справедливо к своим работникам и клиентам. Взамен он требовал честности и лояльности. Если кто-то переходил ему дорогу, он без сожалений выкидывал этого человека из своей жизни и никогда больше не разговаривал с теми, кто подвёл его. Некоторые из его друзей с ужасом относились к перспективе впасть в немилость к Раймонду и попасть под его насквозь пронизывающий взгляд. 

Со временем репутация Паркса в определённых кругах Атланты превзошла даже его значительные способности. Распространился слух, что если вам надо было кого-то убить, то Раймонд был подходящим человеком, чтобы поговорить об этом. Нет, конечно же, речь не шла о том, что Паркс сам занимался заказными убийствами, но подразумевалось, что он знал людей, которые справятся с этой работой. На самом деле Паркс, конечно же, не имел к этому никакого отношения, но он не пытался развеять эти слухи, что только добавляло загадочности его образу. Он был словно Алом Капоне в миниатюре, правда, без всяких гангстерских атрибутов. И всё же ему недолго оставалось гулять на свободе. 

В 1935 году полиция Атланты сочла, что собрала достаточно доказательств участия Паркса в незаконной деятельности. Его ни разу не поймали за чем-нибудь, что могло отправить его за решётку, и это весьма огорчало тех, кто стоял на страже закона. Но после того как под арест попали многие из работников Раймонда, участвовавших в организации его лотереи и развозе виски, городской прокурор счёл, что может предъявить Парксу обвинение в организации преступного сообщества. Дело слушалось в окружном суде Атланты, и на этот раз адвокат Паркса Свифт Тайлер не смог защитить своего клиента. Одноглазый Ширли также находился на скамье подсудимых, и он с Парксом признали свою вину в обмен на мягкое наказание. 

Отбывать свой срок длительностью в один год и один день они отправились в Чилликот, штат Огайо, в тюрьму Кемп-Шерман, бывшую тренировочную базу армии времён Первой мировой войны, названную в честь генерала Уильяма Текумсе Шермана. Так как Ширли был весьма общительным, он быстро завёл друзей, в то время как Паркс был закрытым и беспокойным, и потому Ширли приглядывал за ним. Когда Ширли назначили отрабатывать с тюремной столовой он умудрялся доставать дополнительную еду для Раймонда, а когда его – блистательного питчера, несмотря на отсутствие глаза – взяли играть за команду охраны, он договорился о том, чтобы Паркса перевели в более комфортную камеру. 

В 1937 году оба они вышли на свободу. В отсутствие Паркса одна из его сестёр держала на плаву его лотерею и алкогольный бизнес. Во время своего девятимесячного заключения Раймонд посещал классы математики и получил кое-какие знания, которых у него не было из-за пропуска средней школы, и вместо того, чтобы исправить его, тюрьма помогла ему освоить некоторые хитрости, которые пригодились дома, в Атланте. Позднее Раймонд называл свой срок «сходить в школу». 

***

Многие молодые парни с Юга – будущие пионеры НАСКАР – имели детство, схожее с тем, что было у Паркса. Они точно также считали муншайнерство достойной профессией, пусть и технически незаконной. Немногие достигли такого же успеха, но, как и Парксу им хотелось лучшей жизни. Точно так же, как и найденное дядюшкой Бенни золото привело к золотой лихорадке в предыдущем столетии, так и жидкое золото кукурузного виски обещало светлое будущее. 

Южан с течением времени стали описывать как усердных богобоязненных людей или же, как бутлегеров-реднеков, а иногда как тех и других одновременно. Но такие как Паркс хотели, чтобы их знали и за что-то другое. На Юге времен Великой Депрессии становилось всё более очевидным, что автомобили и скорость – особенно «Форд V-8» - были билетом в лучшую жизнь. «V-8» освобождал человека от земли, к которой он был привязан. Парксу и его коллегам земля, конечно же, была необходима. Им была нужна кукуруза, ключевая вода и укромный ручей, возле которого можно было разместить самогонные аппараты. Но автомобиль помогал открывать им новые миры, знакомил с языком двадцатого века – языком магическим и опасным, словами которого были: распредвал, цилиндр, клапан, магнето, маховик, коленвал, щуп. 

Новое поколение фанатов «Форда» всё прибывало. После того, как новый «V-8» был представлен в 1935 году, Генри Форд работал над созданием ещё лучшей модели, и таковой стал «V-8» 1938 года. Это была лучшая версия «восьмёрки» и первая машина НАСКАР. 

Именно в эту эпоху слияния криминала и автомобиля, двоюродные братья Паркса – Ллойд Сэй и «Безбашенный Рой» Холл вышли на сцену. Все трое не знали в точности степень своего родства – семейные истории на Юге были сложны и запутанны, но многие в Доусонвилле считали, что все они так или иначе связаны друг с другом кровью. И муншайном. 

После освобождения их тюрьмы Паркс не решился бросить муншайновый бизнес, но он решил, что развозом должны полностью заниматься другие люди. И он обратился к тем, кому доверял – к своим ближайшим друзьям и «кузенам». Ответственными за доставку виски в империи Раймонда стали Ширли и ещё один друг (а также дальний родственник) по имени «Легс» («Ноги») Лоу. Со временем в команду влились Сэй и Холл. Им помогал не только их влиятельный двоюродный брат: Ллойд и Рой получали важную поддержку от рыжеволосого вспыльчивого механика Реда Вогта. Вместе эта банда муншайнеров с помощью своих «Фордов V-8» начала творить просто потрясающие вещи.