NASCAR Sprint Cup

NealThompson

Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of НАСКАР

Three Rivers Press, New York, 2006 

Глава 3

Генри Форд создал монстра

«Сухой закон не принёс ничего, кроме проблем». – Ал Капоне

Переезд в Атланту не просто дал Парксу иммунитет от надвигающейся Депрессии. Это был следующий шаг на пути превращения сельского мальчишки в бизнесмена. И как раз примерно в это же самое время, в Атланте начали прорастать первые семена НАСКАР. Удобрены они были, конечно же, муншайном. 

Взяв моду с горожан, Раймонд вскоре начал носить костюм, галстук и шляпу, даже когда он работал в гараже своего дяди. Паркс просто вешал шляпу с курткой на крючок, и надевал защитный комбинезон прямо поверх рубашки. Такой стиль символизировал разрыв со своим прошлым, и Паркс продолжал носить строгие костюмы и щёгольские шляпы до конца своих дней.

В 1920-х годах лишь треть населения Юга проживала в городах; большинство людей были заняты в сельском хозяйстве, и их доходы были значительно ниже, чем в среднем по стране. Однако к началу 30-х Атланта вступила в фазу быстрого развития, перешагнув отметку в триста тысяч жителей. Вклад Паркса в жизнь города поначалу был прост: он работал с автомобилями (в основном с «Фордами») на станции сервисного обслуживания и жил вместе с дядей Миллером и тётей Мод в их небольшом доме на Фрэнсис-стрит. Всего лишь через два года, ещё даже не достигнув возраста двадцати лет, Паркс будет владеть бизнесом своего дяди, его домом и большинством других зданий на той улице. И всё это во многом благодаря человеку, который, как и он, имел ирландские корни, не получил достаточного образования, но обладал достаточной смекалкой и решительностью, чтобы преуспеть. 

Юношей Генри Форд также покинул ферму, и в 1920-х годах стал самым богатым человеком планеты, доказав, что города и машины, а не поля, тракторы и мулы являются средствами достижения успеха. 

***

Генри Форд, как и кукурузный виски, был одним из самых значимых продуктов Ирландии. Его отец бежал от ирландского картофельного голода и прибыл в Америку, чтобы начать жизнь с нуля. Он и его жена потеряли первого сына в младенчестве, а затем у них появился мальчик, которого назвали Генри. Он родился в 1863-м – году освобождения рабов и Битвы при Геттисберге. Как и у Раймонда Паркса, мать Форда умерла, когда тот был ребёнком. Любопытного и умелого в обращении с техникой мальчишку очень привлекали находящийся неподалёку город высоких технологий Детройт, а также пленительный потенциал новой машины, прозванной «безлошадный экипаж». Детройт как магнит привлекал изобретателей и инноваторов, и к концу девятнадцатого века улицы были полны экспериментальными моторизованными средствами, которые кто-то называл «автомобилями», а кто-то машинами, карами, по гэльскому слову «каррус», означающему «телега». 

В семнадцать лет, практически в том же возрасте, когда Паркс начал своё путешествие к городу мечты, Форд пешком отправился в Детройт, где начал работать механиком. После нескольких лет ученичества он начал самостоятельно строить собственные безлошадные экипажи. Все свободные деньги уходили на покупку деталей, а свободное время – на решение проблем с прототипами. Когда Форд начал выезжать на улицы на своих чадящих «квадроциклах», соседи только качали головами и приговаривали: «Вон, снова этот чудак покатил. Однажды он взорвёт себя». Бегом или на велосипедах мальчишки следовали за Фордом и его чудным изобретением, а прохожие кричали: «Возьми себе лошадь!» и поносили его «дьявольскую повозку». 

С самого начала, несмотря на требования инвесторов, Форд настаивал, что его машины не будут просто игрушкой для богатых, но смогут повседневно использоваться простыми людьми. Генри, создавая свои автомобили, словно бы имел в виду далёкого от цивилизации измождённого фермера, и это притом, что его родной отец, сам фермер, отказался от предложения прокатиться на одном из прототипов. Часто работая без сна, бывало, что двое суток кряду, Форд будил свою жену Клару посреди ночи, чтобы она могла посмотреть, как Генри пробует своё творение на булыжной мостовой, несмотря на ливень, причём возвращался он, иногда, промокнув до нитки, толкая свою заглохшую машину. 

К 1900 году эксперименты Форда привлекли внимание местной прессы. Один детройтский репортёр написал, что чавканье средства передвижения Форда с бензиновым двигателем – это звук новой эпохи. «Это не просто один из звуков, что слышал этот мир», - изливал свои чувства журналист. – «Мы его слушаем, чтобы оценить по достоинству новейшее слово цивилизации». 

Чтобы выделиться из дюжины других автоконструкторов Детройта, Форд, с удивительным предвидением, решил участвовать в гонках. В 1901 году он прибыл на гонку в Гросс Пойнт, где, на ярмарочной площади, при стечении нескольких тысяч зрителей, одна из его странных экспериментальных моделей соревновалась против Александра Винтона, признанного гонщика, держателя ряда рекордов и одного из первых автопроизводителей Америки. 

Винтон, «яростный шотландец» и фаворит ставок, вырвался на первое место на своём специально построенном автомобиле «Пуля», и большую часть десятимильной гонки Форд находился позади него, получая в лицо пыль и грязь из под колёс лидера. Однако Генри медленно сокращал отрыв, и на восьмом из десяти кругов по грунтовому овалу, он прошёл Винтона и завершил заезд победителем. Семь тысяч зрителей, никогда прежде не видевшие, чтобы кто-нибудь ехал так быстро – на скорости 44 мили в час! – были в полном восторге. «Ох, никогда больше я не буду участвовать в гонке», - говорил Форд, - «я напугался до смерти». 

В 1902 году Форд начал искать кого-нибудь, кто согласился бы управлять его уродливым гоночным прототипом под названием «999». Он договорился с жуликоватым велогонщиком Барни Олдфилдом, и тот, в своей первой автомобильной гонке, ловко оставил за спиной трёх других соперников. Восторженные зрители сломали ограждение и вынесли Олдфилда с трека на своих плечах. 

Эти победы помогли привлечь деньги, которые Форд использовал для запуска массового производства своих автомобилей, и это позволило ему усвоить урок: быстрые машины, по праву или нет, считаются хорошо сделанными, желанными автомобилями. И автогонки, таким образом, стали лучшим способом рекламировать имя Форда. Генри нанял Олдфилда и других гонщиков пилотировать свои машины на пляжах Дейтоны-Бич или замерзших реках Мичигана, где в 1904 году автомобиль Форда установил мировой рекорд скорости – 91 милю в час, после чего один из журналистов раскритиковал Форда за то, что тот связался со «скоростными фриками». 

В глубине души Форд был с ним согласен. Он считал гонки неправильным использованием автомобиля. Они оскорбляли его прагматичную натуру. «Я никогда не был высокого мнения о гонках», - как-то сказал Генри. Но также он знал, что победа на треке кое-что говорила публике о достоинствах машины. Эта самая мысль в один прекрасный момент заманила «Форд Мотор Компани» и других производителей в НАСКАР. Именно им принадлежит фраза, ставшая, по сути, синонимом скорости: «Побеждай в воскресенье, продавай в понедельник». 

Как сказал Форд: «Если автомобиль становился известным из-за своей скорости, я должен был сделать автомобиль, который был бы известен там, где знали бы о скорости». Это были в самом деле пророческие слова, так как «Форды» Раймонда Паркса стали очень популярны среди тех, кому скорость была жизненно необходима. 

***

«Форд Мотор Компани» была основана в 1903 году и быстро завоевала репутацию качества, что принесло баснословную прибыль, которую Форд продолжал вкладывать в фабрику. С течением времени страсть Форда превратилась в искусство массового производства, концепцию, которую позаимствовали фабрики по выпуску велосипедов того времени. Когда компания перешагнула десятилетний рубеж, и Генри передал обязанности по строительству автомобилей своим подчинённым, он ходил по заводским рядам с записной книжкой в руках, внося пометки и идеи по улучшению производственного процесса. Он наизусть знал меткие выражения из «Уверенности в себе» Эмерсона и призывал рабочих быть «трезвыми, честными и усердными», как он сам. Форд рявкал: «Пошевеливайтесь!», «Даёшь производство!». Но рабочие не возражали. Для них завод Форда был замечательным местом, где тысячи деталей всех размеров и из самых разных материалов соединялись в «одно магическое целое». 

Работать на Форда было всё равно, что «присутствовать при создании мира», писал Аптон Синклер. Почитающие его рабочие называли своих детей Генри или Форд. Творением, которое вдохновило и её создателя, и клиента, стала «Модель Т», представленная Фордом в 1908 году и выпускавшаяся на протяжении двух десятилетий в просто немыслимых количествах. 

Поначалу автомобили производились как домА: все материалы собирались в одном месте, где и происходил процесс сборки. Одним из многих революционных нововведений Форда в процессе создания автомобиля стало введение конвейера, впервые внедрённого на «Дженерал Моторс», но выведенного Генри на новый уровень. Вместо того, чтобы собирать машину в одной точке, шасси передвигалось по тросам вдоль линии рабочих, которые оставались на своих местах. У каждого была своя обязанность – установить сиденья, колёса, двери и так далее, в то время как необходимые материалы находились рядом, в лёгкой доступности. Со своими секундомером и блокнотом Форд оттачивал процесс и довёл время сборки автомобиля с двенадцати с половиной часов до полутора. 

Писатель с Юга Эрскин Калдвелл однажды посетил Детройт и назвал его «Восьмипалым городом», местом, в котором рабочие с фабрик Форда постоянно калечились на производстве, и где оторванные пальцы, руки, ноги были обычным явлением. Очевидное преувеличение Калдвелла основывалось на реалиях опасной заводской работы. И всё же беспрецедентная по тем временам оплата труда пять долларов в день, создавшая большой ажиотаж в 1914 году (эквивалент годовой зарплаты с пятью нулями в наши дни), казалось, стоила нескольких ампутаций, как стоил того революционный продукт, десятками тысяч выезжавший из ворот завода Форда.

Величавая «Модель Т», выглядящая как шляпа-цилиндр на колёсах, продавалась за 850 долларов в велосипедных и хозяйственных магазинах и моментально вызвала огромный интерес, будучи прочной, доступной машиной, способной выдержать испытание грунтовыми дорогами. Форд обнаружил, что продажи начинали серьёзно расти каждый раз, когда он сбавлял цену. К 1914 году, когда родился Раймонд Паркс, Форд выпускал двести тысяч «Моделей Т» в год, продавая каждую за пятьсот долларов и дешевле. Активный спрос на автомобиль на Юге побудил Форда открыть сборочную фабрику на авеню Понс-де-Леон в центре Атланты. Машина получила любящие прозвища «Малышка» и «Жестяной помощник» («Тин Лиззи»), и к началу 20-х годов из каждых трёх машин на дорогах Америки две были «Моделью Т». «Форд» и «автомобиль» стали синонимами. 

Джон Стейнбек писал , что «Модель Т» «была не машиной, но личностью – своенравной и недоброжелательной, шаловливой и полной шуток». Но не всем было весело. Некоторые люди предупреждали о чёрной стороне нового века автомобилизации. Один газетный редактор в Атланте жаловался, что, сделав автомобиль доступным каждому, Генри Форд «непреднамеренно создал монстра, который, в больших городах, вызвал больше проблем, чем бутлегеры, ночные клубы и уличные бандиты». И в самом деле, машины Форда стали замечательными инструментами для нового поколения преступников. 

***

Муншайнерам Юга массовое производство «Фордов» пришлось как нельзя кстати, совпав с антиалкогольной кампанией, которая, медленно закипая на протяжении века, всё-таки взорвалась. Попытки запретить употребление алкоголя в Америке на протяжении XIX века приобретали всё больше решительных сторонников. Пуритане, такие как Франсес Уиллард, основательница Женского христианского союза воздержания, требовали, чтобы в школах велась кампания против алкогольных напитков, которые следовало называть «бесцветным жидким ядом». Авраам Линкольн высказывался против запрета на спиртное, заявляя, что данный закон «бьёт по основному принципу, на котором зиждется создание нашего Государства». Но по мере того, как Америка двигалась в двадцатое столетие, силы абстиненции превратились в армию. Её солдатами стали Лига против салунов, различные ассоциации баптистов и активисты в лице Билли Сандэя, Лимонадной Люси и взявшей на вооружение вандализм Кэрри Нэйшн. Американская медицинская ассоциация осуждала употребление алкоголя, точно также против него высказывались легендарный бейсболист Тай Кобб, и даже Ку-клукс-клан. На протяжении 1918 года один штат за другим голосовали за ввод Сухого закона, но официально он был введён 16 января 1919 года, после того как Небраска стала 36 штатом, одобрившим его, оформив требуемое большинство в три четверти. 

Сухой закон запрещал «производство, продажу или перевозку опьяняющих напитков». Год спустя, с введением Акта Вольстеда, эти нарушения стали караться тюремным заключением. Билли Сандэй восклицал: «Власть слёз окончена». Он предсказывал, что без сводящего с ума алкоголя, тюрьмы можно будет закрыть и превратить в фабрики, а о нищих останутся только воспоминания». 

«Прощай мой старый друг, ликёр», - жаловался сатирик Ринг Ларднер, а Даблью-Си Филдс переживал, что ему «до скончания дней придётся жить на воде и хлебе». Но им не стоило беспокоиться. Полицейские департаменты по всей стране были слабо подготовлены к тому, чтобы бороться с укоренившейся жаждой американцев к алкоголю, а сторонники Сухого закона не ожидали, что Генри Форд станет невольным союзником муншайнеров Юга. 

И пусть известно, что Форд презирал спиртные напитки и табак – даже до такой степени, что он называл алкоголь истинной причиной Первой мировой войны («любители пива из Германии полезли на любителей вина во Франции») – он извлёк большую прибыль из популярности своих автомобилей среди бутлегеров, таких как Раймонд Паркс. 

Бутлегеры (этим словом сначала называли людей, которые прятали бутылки с алкоголем в сапогах (‘boot’ – сапог), но потом оно стало распространяться на всех, кто так или иначе был связан с бизнесом по производству и доставки спиртных напитков) боготворили Генри Форда и его крепкие работящие автомобили. Начиная с двадцатых годов бутлегеры стали народными героями, перевозя фляги с виски в жаждущие алкоголя города – Атланту, Эшвилль, Мемфис, Гринвилль, Ноксвилль и Шарлотт. Они выжимали из своих автомобилей всё, что было можно, но те редко подводили их: словно верный пёс, «Форд Т» с готовностью выполнял приказы своего хозяина. Под покровом ночи, на разъезженных и грязных дорогах, через кукурузные поля и по горным серпантинам, бутлегеры мчали настолько быстро, насколько хватало мощности двигателя. И, как герой Роберта Митчема в фильме «Тропою грома», они оставались полностью спокойными, управляя одной рукой, с сигаретой, свисающей с губ. 

План Форда использовать скорость и победы в гонках для продажи своих автомобилей, определённо произвёл впечатление на демонов скорости в Дикси, но, надо полагать, сам Генри был явно не рад, когда узнал, что его машины стали основным способом доставлять виски на Юге времён сухого закона. 

Нескрываемое отвращение Форда к алкоголю, возможно, было вызвано разрушающей любовью его отца к виски, или же это было просто предрассудком по отношению к тем, кто не разделял его взглядов на трезвенность. Известны случаи, когда Генри разбивал бутылки с виски, принадлежащие его сыну, а кроме этого он требовал трезвенности от своих рабочих. Когда, во время визита в Эшвилль (Северная Каролина) ему поднесли кувшин с муншайном, он раздражённо отказался сделать даже глоток. 

Если Форд и был в курсе симбиотических отношений между машинами и перевозчиками виски, это не влияло на его попытки избавить Америку от того, что он называл «навязчивой отравой». Генри даже пытался и не без успеха повлиять на введение алкогольного запрета. Эндрю Карнеги, Пьер Дюпон, Джон Рокфеллер и другие сильные мира сего также поддерживали сухой закон, в основном по той причине, что, по их мнению, он должен был привести к появлению более надёжной и производительной рабочей силы. Но неприязнь Форда к горячительным напиткам простиралась ещё дальше. Он провидчески заявлял, что растущие скорости автомобилей и сложность современных механизмов могут быть опасными, если их соединить с пагубным воздействием алкоголя. Со временем он стал яростным сторонником Лиги против салунов (АСЛ).

Основанная в 1893 году священником из Огайо, Лига набрала силу в первые годы двадцатого века, получив известность своими морализаторскими лозунгами, такими как «Нельзя одновременно пить и иметь здоровых детей» или «Можете представить коктейль-вечеринку на небесах?» Оратором Лиги выступал Уэйн Вилер, смекалистый вашингтонский лоббист, собравший крупные денежные пожертвования от Форда и других промышленников. 

Форд мог позволить себе такие инвестиции. Сухой закон совпал по времени с колоссальным ростом и финансовым успехом «Форд Мотор Компани». Генри, продолжая оптимизировать процесс конвейерной сборки, стал буквально одержим изучением трудовой деятельности, считая, что даже незначительная корректировка сборочного процесса может привести к ускорению производства и увеличению прибыли. Растущие показатели выпуска машин позволяли ему снижать на них цену, и объем продаж резко шёл вверх. Вложение, сделанное в фирму в 1903 году в размере двух с половиной тысяч, стоило 29 миллионов через семнадцать лет. 

Форд не желал, чтобы алкоголь испортил данную формулу успеха, и запретил употребление спиртного своим рабочим, как на производстве, так и вне его. Он требовал от них вести здоровый образ жизни и увольнял непокорных любителей выпить. Чтобы контролировать ситуацию на фабрике, Генри создал шпионскую сеть, названную «социологическим департаментом», позднее переименованную в «департамент сервиса», в задачи которого входил поиск не только тех, кто употреблял алкоголь, но и агитаторов из профсоюзов. Как-то Форд даже выдвинул предложение, чтобы соблюдение сухого закона контролировала армия. А иногда позволял себе достаточно странные ремарки об алкоголе, однажды заявив, что американские евреи организовывают заговор против сухого закона, потому что «они хотят, чтобы Америка была пьяной». В параноидальном антисемитском сознании Форда, виски был частью еврейского заговора по завоеванию мира. Но на самом деле, несмотря на все усилия, именно Форд был тем человеком, который косвенно влиял на распространение спиртных напитков.