NASCAR Sprint Cup

С ДЬЯВОЛОМ В ПОПУТЧИКАХ

Neal Thompson

Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of NASCAR

Three Rivers Press, New York, 2006

Глава 2

Белая молния

(окончание)

***

Будучи протеже Уолтера Дэя, Паркс стал учиться ремеслу, которое позволило ему быстро перерасти статус рядового работника фермы, при этом оставаясь верным своим южным, свободолюбивым корням. Раймонд быстро понял, что он очень, очень хорош в производстве муншайна.

Его первым местом работы стала хорошо спрятанная в холмах к востоку от Атланты винокурня, примерно в сорока милях от Доусонвилля. Его задачи были схожими с теми, что у помощника шеф-повара в ресторане – он добывал и смешивал ингредиенты, контролировал процесс изготовления продукта. Также приходилось заниматься и черновой работой: рубить деревья, таскать мешки с сахаром. Если не считать нескольких региональных вариантов, рецепт южного муншайна в основном состоял из двух шагов: приготовить сок из гниющей кукурузы, а затем захватить его сильнодействующий пар. Тот факт, что кто-то придумал, как делать одно из другого говорит о воображении южан, равно как и их предшественников из Ирландии и Шотландии.

Паркс и его товарищи сначала несколько дней вымачивали зёрна кукурузы в воде, пока они не прорастали. Затем зёрна просушивались и перемалывались на ближайшей мельнице. Затем это всё снова замачивалось в воде, в процессе чего кукурузный крахмал превращался в сахар. Получившееся месиво, под названием «сладкое пюре», затем смешивалось с водой, сахаром, другими зерновыми и бродило в больших деревянных бочках. Бродящая, булькающая и зловонная жидкость помешивалась деревянными брусками, затем Паркс снимал сверху остатки зерён, и сливал всё в перегонный котёл, под которым был разведён медленный огонь.

Так как спирт превращается в пар при более низкой температуре, чем вода, данную смесь необходимо было варить при 176 градусах по Фаренгейту, чтобы отделить испарение алкоголя от остальной жидкости. Этот древний процесс под названием дистилляция был придуман вавилонянами и прошёл через века. Для дистилляции нужна была натренированная рука, чтобы поддерживать огонь одной силы.

Алкогольные испарения затем шли из перегонного аппарата через конденсатор – медную завитую трубку, прикреплённую к верхней части аппарата, её называли «червяк». Трубка проходила через бочонок с холодной водой, и пар там превращался обратно в жидкость. Получившийся результат капал через носик трубки в ведро. Продукт первой прогонки затем снова дистиллировали, чтобы удалить избыток воды и токсины, и уже повторная партия была напитком, готовым у употреблению.

Тем не менее, даже со второй партией надо было проводить манипуляции. Паркс должен был слить первые несколько литров («голову») и последние («хвост»), так как они были токсичны, и в бутылки разливалась только средняя часть – так называемые «миддлинги». Производство муншайна было требовательным и скрупулёзным процессом, но с такими терминами, как «тамперс» и «слоп», «червь» и «обод», «мальт» и «миддлингс» он имел свой поэтичный жаргон. В умелых руках результатом был кукурузный самогон, который прозывали «белый пёс» или «слюна тигра», но если производитель был неаккуратен, то вместо этого получалась отрава. Некоторые муншайнеры, проявляя небрежность, не избавлялись от «головы» и «хвостов», и их порченный виски мог привезти не только к серьёзной болезни, слепоте, но даже смерти.

В идеале, напиток не имел никакого запаха. Самый крепкий виски был семидесяти пяти процентным алкоголем. Потребители муншайна могли оценить крепость, встряхнув кувшин и посмотрев на густой слой пузырьков, так называемый «обод». Чем больше было пузырьков, тем крепче был напиток. Некоторые самогонщики добавляли персики, груши, мёд или сливы, чтобы смягчить вкус, но клиенты Паркса и Дэя предпочитали живительную, забористую, взрывную и огненную стопку простой и честной «белой молнии». Один маленький глоток, и Великая депрессия уже не казалась такой великой…

В 1930 году Парксу исполнилось 16 лет. Он с должным усердием впитал всё то, чем учил его Уолтер Дэй. Он усердно трудился, копил деньги и ни разу не притронулся к виски, который помогал готовить, не желая повторить путь отца. Иногда он вспоминал своих братьев и сестёр, но никогда не жалел о том, что оставил их.

Паркс жил в доме Дэя и его жены, которые считали Раймонда надёжным и ответственным работником. По мере того, как доверие Дэя росло, он позволил Парксу работать с собственным перегонным аппаратом и изготавливать свой виски. Со временем доходы от этого стороннего предприятия позволили Парксу купить первый автомобиль – подержанный «Форд Т» 1925 года выпуска – машину, которая приближалась к концу своей триумфальной эпохи, растянувшейся на 20 лет, за которые «Форд» стал самой популярной машиной в истории Америки.

Шести футов росту, с приятным, хоть и слегка печальным лицом, Паркс выглядел старше своих лет, и никогда не вызывал подозрений за рулём своего автомобиля. (В действительности, многие из гонщиков НАСКАР в годы её ранней истории, начинали водить машину ещё до своего пятнадцатого дня рождения). Но «Форд Т» был для Раймонда не роскошью, в его приобретении был деловой расчёт. Он выжидал время, когда его новый автомобиль сможет увезти его, и в географическом плане, и в финансовом, ещё дальше от деревенских корней.

Паркс уже два года работал на Дэя, когда однажды к нему наведался брат его отца, прослышавший о рискованной работе своего племянника и сумевший выследить его. Дядя Миллер спросил Паркса, не хочет ли он переехать жить к нему в Атланту, чтобы работать на законных основаниях на его станции по обслуживанию автомобилей (она называлась «сервисная станция Хэмпхилл») и в прилегающем ремонтном центре («автоцентр Нортсайд»). Прошла лишь четверть века с начала эпохи массового производства автомобилей, и станции техобслуживания росли как грибы после дождя по всему Югу, чтобы удовлетворять потребности помешанной на машинах нации. В Атланте бензин продавали в вёдрах уличные торговцы, и горожане прямо на месте небрежно заливали его в свои «Форды Т».

Однако удобные станции с её чистыми насосами и заправочными шлангами оказались настоящей золотой жилой для тех, кому пришла в голову мысль заняться их организацией. Нарастающий выпуск «Фордов» привёл к появлению не только автозаправочных станций, но и придорожных закусочных, мотелей, гаражей и светофоров. Это был золотой век автомобилей, и каждый день открывал новые горизонты.

Однако не только предложение поработать на сервисной станции привлекло Паркса, и даже не столько возможность наконец-то добраться до Атланты. Дядя Миллер также был бутлегером, и он нуждался в Раймонде, чтобы расширить свой алкогольный бизнес. И вот, однажды утром Паркс попрощался с Уолтером Дэем, сел в свой «Форд Т» и двинулся на запад, вновь воспользовавшись шансом улучшить свою жизнь и снова доверив своё будущее муншайну.

***

Некоторые южане верили, что Бог спасёт их, другие же истово верили в самих себя и в церковь под названием Атланта. Своё существование она начала как железнодорожный тупик под названием Терминус, который затем переименовали в Мартасвилль – поселение, в котором салунов было больше, чем церквей. В 1845 году городок получил название Атланта – в честь греческой богини, причём по совпадению это было второе имя дочки губернатора. 20 лет спустя Билли Шерман и его солдаты провели там целый месяц, сжигая город дотла, после чего Атланта избрала своим символом птицу Феникс, а девизом «Возрождённый». В отличие от других крупных городов Юга и колониальных портов, у Атланты было относительно немного истории, чтобы беречь и охранять, поэтому она начала с нуля, воссоздав себя, как город, глядящий в XX век. Редактор одной из газет Генри Грэйди помог устояться фразе «Новый Юг», в попытках помириться с Севером и привлечь инвесторов.

Кто-то с ненавистью относился к тому, что представляла из себя Атланта времени Раймонда Паркса. Один из писаталей-южан жаловался: «Каждый раз, когда я смотрю на Атланту, я вижу то, что пытались предотвратить погибшие солдаты Конфедерации». Другой вопрошал: «Что это за город? Город ли это вообще?» Для других же яркое возрождение Атланты было оправданной реакцией на ущерб, который нанесли снаряды и факелы Шермана. Для жаждущих молодых людей, таких как Паркс, уставших от осознания собственной второразрядности, Атланта была местом, в котором есть возможность самоутвердиться, городом, где ложь и обман могут принести выгоду.

Однако сначала надо было туда попасть. Паркс никогда не был в Атланте и не знал дороги к гаражу своего дяди, так что тот снабдил его чёткими инструкциями, как добраться до авеню Понс-де-Леон. Там, возле магазина «Сирс» они должны были встретиться в установленное время.

Для Паркса приехать в Атланту, было всё равно, что впервые увидеть океан. Он многое слышал о ней и мечтал там оказаться, но он и представить не мог, что она окажется настолько большой и шумной. Поездка впечатляла и сулила опасности одновременно. Трамваи лязгали и высекали искры, грохот механизмов вырывался из ворот текстильных фабрик, а хорошо одетые прохожие смотрели сквозь него. Там, дома, была тихая и спокойная страна со своими непритязательными домиками, бездомными собаками под скамейками, бельём, сохнущим на верёвках. В Атланте было электричество и шумная новизна. Люди, серьёзные и сосредоточенные, спешили по своим делам, сновали туда-сюда между кирпичными зданиями. Не считая сердитых рабочих на перекуре, мужчины были одеты в костюмы с галстуком, а женщины были облачены в красивые приталенные платья.

Время от времени мимо проезжал блестящий новый «Форд» или «Кадиллак», сияя хромированными деталями и привлекая этим взгляд Раймонда. Выехав на авеню Понс-де-Леон, он вертел головой во все стороны, пытаясь разглядеть все знаки и вывески. Он миновал величественный фасад сборочного цеха «Форд Мотор Компани», где, возможно, и сошла с конвейера его машина. Автомобили «Форд» и Атланта в скором будущем окажут своё удивительное влияние на его жизнь. Как и другой предприимчивый человек до него – Генри Форд, также считавший жизнь на ферме каторгой – Паркс сразу понял, что городская жизнь – это для него.

Остановив машину у магазина «Сирс» и с нетерпением ожидая своего дядю, Раймонд задумался: что теперь будет с ним, когда он, наконец, добрался до сверкающего города своей мечты?