NASCAR Sprint Cup

С ДЬЯВОЛОМ В ПОПУТЧИКАХ

NealThompson

Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of NASCAR

Three Rivers Press, New York, 2006

Глава 2

Белая молния

 «Ну что же, если у меня будет выбор между шотландским виски и ничем, то, думаю, я выберу шотландский виски. Он ближе всего к хорошему муншайну из того, что я могу найти». - Вильям Фолкнер

Больше, чем любые другие радости жизни, Бенджамин Паркс-младший любил охоту на оленей. В поисках добычи он излазил все горы северной Джорджии со своим старинным ружьём, прозванном «Долговязая Сьюзи» и в компании мула по кличке Бекки. Когда он умер в 1895 году, в возрасте 95 лет, на его счету было более пяти сотен оленей, включая двух, сражённых одной пулей. «Он замечательно сложен, подтянутый и крепкий, - так описал Паркса один из репортёров газеты в Атланте, - очевидно, он отличный экземпляр мужчины». Когда ему было уже за 80, Паркс мог развлекать своих многочисленных внуков ходьбой на руках, а в 90 лет он продолжал охотиться, путешествуя на расстояние многих миль вместе с Бекки.

Дядюшка Бенни, как знали его многие, родился в Виржинии, он был сыном участника Революционной войны. Его предки прибыли в Америку из Шотландии и северной Ирландии и, как многие свободолюбивые выходцы оттуда, семье Паркс требовалась необходимая дистанция от федерального правительства в Вашингтоне и пуритан Северо-востока. Когда он достаточно подрос, Бенджамин покинул родной дом и отправился по филадельфийской гужевой дороге в западную часть Северной Каролины вместе с рабом по имени Юлий Цезарь, которого ему подарил отец. Позднее, в попытках оставить цивилизацию как можно дальше позади, Паркс и Цезарь перебрались в красные холмы северной Джорджии, чтобы жить среди индейцев чероки.

Несведущие люди считали жителей Аппалачей грубыми и неотёсанными. Таких как Паркс, живущих на самом краю американской цивилизации в соседстве с индейцами, в основном рассматривали как невежественных, подлых, бесполезных и нищих ирландцев, отбросов Земли. Но Паркс нашёл соседей в городках Доусонвилль и Далонега («золотой цвет» в переводе с языка чероки) и неподалёку, таких же, как он сам: самодостаточных, необразованных, но смелых; живущих трудами рук своих; не доверяющих властям и людям не их круга, а также обожающих охоту.

Рассмотрев предложение вождя чероки выдать за него свою дочь («эх, как же она была красива» - сказал однажды Паркс), он взял в жёны Салли Хендерсон, которая принесла ему одиннадцать детей, десять из них мальчики. В свой 28-й день рожденья, 27 октября 1828 года, Паркс снова отправился на охоту. Во время путешествия он споткнулся о камень. Подняв его, Бенджамин обнаружил кое-что, привлекшее его внимание. Камень выглядел по цвету как яичный желток. Новость об открытии дядюшки Бенни быстро разлетелась по округе и первая золотая лихорадка обрушилась на прежде нетронутую землю. Чужаки ринулись в северную Джорджию «как сумасшедшие», - вспоминал Паркс. – «Прошло всего несколько дней, но словно весь мир уже знал об этом, люди приезжали со всех штатов, о которых я когда-либо слышал». Это неистовство, которое совпало с осенними выборами популярного Эндрю Джексона, известного своими анти-индейскими взглядами, ускорило изгнание из области племён чероки, а на плечи Паркса легла вина за стремительную эволюцию Джорджии.

Президент Джексон, чьи родители эмигрировали из северной Ирландии, поддержал договоры о переселении чероки, которых он считал «охотниками-дикарями», с их земель, впоследствии поделенных между «цивилизованными» белыми переселенцами, разграбившими северную Джорджию в поисках золота. Агрессивная политика Джексона направленная на то, чтобы избавить Джорджию от индейцев была оскорблением для воинов чероки, которые сражались бок о бок с американскими солдатами и которые спасли жизнь Джексону в ходе битвы 1814 года с индейцами племени крик. Но в 1838 году, буквально под дулом пистолета, чероки, проживавшим в Джорджии, Теннеси, Северной Каролине и Алабаме пришлось отправиться на поселение в Оклахому. По пути на запад, почти треть из 17 тысяч переселенцев погибла от болезней, голода и лишений. Маршрут, длиной в тысячу миль, получил название Тропы слёз, а Паркс впоследствии сожалел о своей роли в открытии золотых месторождений, которая косвенно привела к такому количеству смертей.

Паркс также был очень огорчён тем, что золотая лихорадка уничтожила тот тихий и уединённый образ жизни, который он искал. И особенно его разозлило то, что открытие, которое он сделал, не принесло ему баснословной прибыли, как другим. А всё потому, что он, взяв в аренду участок земли, где был найден тот самый камень, продал свои права за, как ему казалось, достойную цену. Покупатель – сенатор из Южной Каролины и будущий вице-президент США Джон Кэлхаун смог добыть многие фунты золота, а полученное состояние впоследствии позволило его зятю Томасу Клемсону создать университет Клемсон.

Паркс видел, как золотая лихорадка достигла своего пика, а затем умерла, ввергнув регион в экономическую депрессию. Благодаря своим горам, водопадам и лесам, северная Джорджия смогла превратиться в место туризма для богатых путешественников. Однако затем наступила Гражданская война и уничтожающий гнев генерала Союза Вильяма Текумсе Шермана, который маршем прошёл от Чаттануги до Атланты, сжигая всё на своём пути. Северная Джорджия превратилась в ожесточённую землю обнищавших людей. Потребовались многие годы, чтобы экономика и население смогли оправиться от этого удара.

Через тридцать лет после того, как генерал Роберт Ли официально оформил капитуляцию армии Юга в здании суда Аппоматокса, Паркс был найден мёртвым, лёжа лицом вниз в одном из ручьёв, неподалёку от того места, где он нашёл золото. Мул Бекки стоял возле него.

Дядюшка Бенни остался в памяти как один из первых поселенцев Северной Джорджии и как родоначальник одной из крупнейших семей региона. Но его влияние на историю простирается дальше этого. Открытие золота Парксом создало ложное, но неизгладимое впечатление, что спасение находится на расстояние одного счастливого момента, и чтобы разбогатеть достаточно только запнуться о камень жёлтого цвета. Этот подход находил отклик среди многих жителей Джорджии. Бог, верили они, поможет. Многие, включая большую семью Паркса, всю жизнь в итоге ждали такого чуда, прикосновения божьей руки.

***

Через двадцать лет после смерти Бенни Паркса у правнука его брата родился первый из шестнадцати детей, сын. Раймонд Паркс вырос в высокого, худого, симпатичного и энергичного молодого человека, но у него было мало общего с его далёким предком. Пусть Раймонд и унаследовал типичные черты, присущие жителю сельских районов Джорджии – в том числе недоверие к властям, ограниченность кругозора, обусловленная бедностью – он хотел добиться в жизни большего, чем дружить с мулами и охотиться на оленей, и у него не было достаточно терпения, чтобы смириться с тихой жизнью фермера, едва сводящего концы с концами.

Когда Бенни Паркс и другие переселенцы осели на земле чероки, они сочли, что высокие сосны и густые леса говорят о плодородной почве, однако вскоре обнаружили, что красный, глинистый грунт, богатый железом, плохо пригоден для земледелия. В действительности здесь хорошо могли расти лишь хлопок и, как впоследствии выяснилось, кукуруза. В «Унесённых ветром» Маргарет Митчелл писала о «дикой красной земле» Северной Джорджии, полной «диких красных оврагов». Дикий – это слово также очень хорошо описывает многочисленную семью Паркса и её жизнь, полную лишений и нужды.

Раймонд родился неподалёку от шахтёрского городка Доусонвилль, где проживали добытчики золота. Его семья и родственники представляли собой клан, известный своими правонарушениями, нашедшими отражение в реестре судебных дел Высшего суда округа Доусон. Страницы этого реестра читаются как повесть Вильяма Фолкнера.

Список преступлений семьи Паркс длинен и, зачастую, комичен. Эти люди были прелюбодеями, поджигателями, субъектами нападения, производителями муншайна, его же потребителями, нарушителями порядка и искусными мастерами в использовании «позорных слов» (то есть непристойных ругательств). Вот, например, Леман Паркс, пьяный, размахивает пистолетом в заведении «Ола Мартин» с криками: «Чёрт побери, ну что ты хочешь за разок? Я дам тебе доллар. Доллар с половиной!» Как заботливо разъясняет обвинительное заключение, данный разговор происходил с проституткой. Леман Паркс также известен тем, что однажды поджёг подсобное помещение церкви. А вот ещё случай. Руфус Паркс угрожает Клифтону Бёрту: «Я возьму свой ствол и прострелю твоё чёртово сердце, ты, сукин сын, чёртов врун!» Этот самый Руфус Паркс в своё время «с оскорбительным умыслом» поджёг здание окружной тюрьмы, однажды попытался зарезать одного своего соседа и переехать другого. Его часто ловили развозящим виски на своём стареньком «Додже», а если не развозящим, то просто гоняющим на нём по центру Доусонвилля, будучи под воздействием алкоголя. А ещё был случай с убийством в 1924 году окружного шерифа Уилла Орра – «человека с крутым характером», в которого попало три пули. Орр был дедушкой Раймонда Паркса по материнской линии, а преступником (на суде защита пыталась доказать, что имело место самооборона, но жюри присяжных сочло иначе) – известный доусонвилльский муншайнер по имени Этна Паркс, дядя Раймонда по отцу.

Отец Раймонда – Альфред, был образованным человеком. За несколько лет фермерства ему удалось накопить достаточно средств, чтобы купить небольшой магазинчик «Пятая миля», получивший своё название потому, что он находился на расстоянии пяти миль от города. Когда Раймонду было десять лет, его мать умерла от лейкемии, и отец ушёл в запой, потеряв магазин. Раймонд и его братья с сёстрами переехали жить к бабушке и дедушке, которые разводили овец и выращивали кукурузу. Так как Раймонд был старшим из детей, большинство обязанностей по дому легло на его плечи, но жизнь стала ещё хуже, когда отец взял в жёны сестру своей первой жены Илу, которая вскоре принесла ему девочек-двойняшек, а через год ещё пару близняшек. Всего она родила десять детей, так что у Раймонда появилось шестнадцать братьев и сестёр. Все они переехали на небольшую ферму, но бедность вынуждала семью каждый год переезжать во всё меньший по размеру дом. Ни в одном, естественно, не было электричества и водопровода. Раймонд не очень ладил со своей мачехой и одновременно тётей, а его отец превратился в конченного алкоголика. У Паркса не было никакого желания оставаться частью этой семьи, заботясь о толпе детей и вечно пьяном отце. Ещё будучи подростком Раймонд понял одну простую истину: в горах невозможно преуспеть. Оставаться в северной Джорджии было равносильно тому, чтобы выбрать смерть, потому как возможностей спиться или попасть за решётку было там гораздо больше, чем чего-то добиться в жизни.

Как и большинство ребят с ферм, Паркс редко уезжал более чем на несколько миль от дома, и больше всего на свете он мечтал добраться до светящейся вечерними огнями, заполненной автомобилями Атланты. И вот, в 1928 году, ровно через сто лет после того, как Бенни Паркс нашёл золото, в один прекрасный день Паркс выполнил все свои утренние обязанности. Он развёл огонь в кухонной печи, надоил коров и накормил остальных животных. Затем взял косу и сказал домашним, что пойдет расчистит берег ручья от зарослей вереска. Когда он убедился, что его никто не видит, он перебежал через кукурузное поле до машины, которая ждала его, и сел внутрь. Человек за рулём был тем, кто познакомит его с абсолютно другим миром.

Паркс впервые встретился с Уолтером Дэем за несколько месяцев до этого, впервые ощутив горький вкус криминальной жизни. Отец отправил его купить виски у друга семьи – это задание Раймонд выполнял не раз. Он запустил побитый «Форд Т», которым самостоятельно научился управлять, и отправился в путь. Отмена сухого закона произойдёт только через пять лет, но местные всегда помогали друг другу, и не проблемой было купить у знакомых несколько литров кукурузного виски. В этот раз, однако, Парксу не повезло – на обратном пути его остановил заместитель шерифа. Судья, желая чётко дать понять, что молодёжь и виски – вещи несовместимые, отправил Раймонда в окружную тюрьму, однако данная мера принесла эффект, обратный ожидаемому. За три месяца заключения Паркс познакомился с Уэйном Дэем, который отбывал срок за производство алкоголя, необлагаемого налогом. Дэй пригласил Раймонда работать на него после освобождения, и предложенная работа на винокурнях в лесах к востоку от Атланты оплачивалась бы выгоднее, чем сельское хозяйство. Именно так сказал Дэй. И то утро, когда Паркс запрыгнул на переднее сиденье «Форда» Дэя было его последним на ферме. Тогда ему было четырнадцать лет.

***

Побег Паркса из нищей, ограниченной жёсткими рамками, фермерской жизни имел достаточно обыденный маршрут. Многих юношей, проживавшие на юге, выманил из домов выгодный алкогольный бизнес. Немного позднее желание получить свободу и повидать мир вдохновляло южан на участие в военных действиях за пределами США во Второй мировой войне, и они записывались в армию в гораздо больших количествах, чем их соотечественники с севера. Истоки этого прослеживаются в предыдущей войне. На культуру Юга оказывало своё влияние унизительное поражение и физическое разрушение в Гражданской войне.

Генерал Шерман – «дядя Билли» для своих солдат и современный Аттила для конфедератов – разорял южные города, сжигая дома и церкви, освобождая рабов. Как сказал Ретт Батлер в «Унесённых ветром», «Шерман поставил Юг на колени, и ему теперь никогда не подняться». Каждый четвёртый, воевавший на стороне Конфедерации, погиб в той войне, в то время как среди федералистов соотношение было гораздо меньшим – на поле брани пал один из каждых десяти солдат. В других регионах разделённой страны люди чаще переезжали, меняя города, в которых они жили, и их связь с землёй была не такой крепкой, как на юге, где семьи обычно жили на одном месте поколениями. «Земля – единственное, что вечно», - говорил Джеральд О’Хара своей дочери Скарлетт – «именно от нее ты берёшь силу, от красной земли».

Но именно на ней, на своей родной земле, южане проиграли важную битву. И впоследствии, день за днём, земля напоминала им об этом. Один историк однажды отметил, что в войне, как и в драках, запоминаются больше поражения.

Поначалу это была даже не их война. Далеко к северу от Атланты лишь немногие жители Джорджии владели рабами или имели плантации. Как и другие жители Аппалачей – в западной части Северной Каролины или на востоке Теннеси – они имели мало общего с теми, кто проживал в других районах Конфедерации, особенно в зачинщике конфликта Южной Каролине. В таких городах как Доусонвилль симпатии были разделены между Севером и Югом. Кто-то, будучи патриотом земли, на которой проживал, и, имея врождённую неприязнь к органам власти, добровольно вступал в ряды Армии Конфедерации, веря в то (как один генерал обратился к своим солдатам накануне битвы), что северяне являлись «захватчиками вашей территории, аграрными наёмниками, отправленными покорить вас, лишить вас ваших свобод, вашей собственности и вашей чести». Но многие другие жители Доусонвилля, равно как и Северной Джорджии, записывались в армию Союза, зачастую сражаясь против своих друзей и выступая на стороне оскорбляемого генерала Шермана.

«Ваш удел – поражение», - язвительно заявлял Шерман южанам, и победы наёмников Дяди Билли вызывали у них горькое ощущение трагедии. Как следствие, живя по вражеским законам, южане чувствовали на себе давление неприятного им правительства чужой нации. Затем наступило одинаково трагичное и унизительное время Реконструкции, когда чужаки с севера забрали их землю и рабочие места. На протяжении следующих десятилетий повсеместная неграмотность, ужасное образование, ограниченная протяжённость железных дорог и электросетей оказывали разрушающее влияние на Юг, где сосредоточились четверть населения США и, при этом, лишь десятая часть экономического богатства страны. В конце концов, президент Рузвельт объявил Юг «экономической проблемой номер один в государстве». Даже в 1920-е годы память о поражении оставалась настолько сильной, что многие города отказывались праздновать День памяти или День независимости, мотивируя это тем, что они являются праздниками Севера. Кроме того, 4 июля было годовщиной падения Виксбурга, что ещё более обесценивало повод для празднований.

Чтобы акцентировать свои отличия от воспитанных, пронизанных осознанием собственной элитарности, северян, южане, проживавшие в основном в сельской местности, нашли предмет гордости в своём приземлённом и примитивном взгляде на мир. Мужчины стали мастерами в обращении с автомобилями, механизмами и оружием, с которыми, как заявлял один писатель-южанин, «можно обращаться, будучи в стельку пьяным». Ношение оружие и употребление алкоголя стали основными чертами мужчин, таких как дяди Раймонда Паркса. Писатели-южане, например Эрскин Калдвелл писали о «распутных, грязных, полуголодных испольщиках, ползающих в пыли». Как отмечал один историк: «Босоногие любители репы из повестей Калдвелла находились лишь в одном шаге от реальности». Калдвелла очень беспокоило то, что его родная земля «намеренно изолировала себя от остального мира в качестве ответной меры за поражение, и нашла себе убежище в ощущении собственной неполноценности». Весьма популярные рассказы Эрскина о местных простаках сделали его предателем в глазах Юга, но он на самом деле глубоко переживал за него.

А вот чужаки, не испытывавшие симпатии, могли быть безжалостны. Когда известный брюзга и журналист «Балтимор Сан» Х.Л. Менкен в 1925 году приехал в Теннеси освещать процесс по делу Джона Томаса Скоупса, в котором схлестнулись эволюционисты и креационисты, он позднее назвал Юг сливным отверстием Соединённых штатов, выгребной ямой, кишащей баптистами, миазмой методизма, а его жителей – заклинателями змей и эвангелистами-сифилитиками.

Раймонд Паркс никогда не считал место, где он родился, выгребной ямой. Но точно также он не считал, что там стоит надолго задерживаться. Покинув дом в возрасте четырнадцати лет, он сделал первый шаг навстречу Новому Югу, который принесёт ему богатство и медленно, но верно выведет его к спасению региона под названием НАСКАР. Он был лишь долговязым юношей в спецовке, с шестью классами школы за плечами. Но снова, книги не научили бы его тому, что потребовалось бы в дальнейшей жизни. Его новые товарищи расскажут ему все, что необходимо знать о борьбе с сухим законом, о комплексе неполноценности Юга, о так называемой Великой Депрессии.