НА ПОЛНОМ ГАЗУ: ЖИЗНЬ КЁРТИСА ТЁРНЕРА
Robert Edelstein
Full Throttle. The life and fast times of NASCAR legend Curtis Turner
The Overlook Press, 2006
Глава 9
На днях НАСКАР опубликовала список очередных номинантов на включение в Зал Славы, и по приятному стечению обстоятельств (всё-таки данный текст я решил перевести до объявления) в этом списке нашлось место для одного из самых харизматичных гонщиков 50-60 годов прошлого столетия – Кёртиса Тёрнера. Того самого Тёрнера, поставившего на карту свою карьеру попыткой создания в 1961 году профсоюза, который должен был стоять на страже интересов тех, кто выступал под эгидой ассоциации в те годы. У него не было шансов выиграть войну у Билла Франса, и за покушение на «святая святых» - интересы основателя НАСКАР – он был лишён лицензии НАСКАР. Казалось, что пожизненно… Эта история о том, как Большому Биллу спустя четыре года после этого всё-таки пришлось идти на попятный, и о том, как любимец болельщиков, не просто вернулся в спорт, но и доказал всем скептикам, что по-прежнему готов к большим свершениям. Эта история – о тех временах, которые хотелось бы застать, и которые уже не вернуть.
Нет, не так Билл Франс хотел провести свой рабочий день. На дворе 31 июля 1965 года, он находится в одном из офисов в центре Атланты и выслушивает лекцию. Рядом с ним находятся его сын Билл Франс-младший, вице-президент НАСКАР, и Пэт Парселл, а речь ведут президент автодрома «Шарлотт Мотор Спидвей» Эй-Си Гойнс, генеральный менеджер трека Ричард Ховард и промоутер гонок в Дарлингтоне Боб Колвин. Факты, сообщают они Франсу, говорят сами за себя.
После нескольких лет стабильного роста, 1965 год обернулся для НАСКАР катастрофой. Сезон-1964 завершился несколькими трагическими событиями (речь идёт, в том числе об авариях, в которых погибли Джо Уэзерли и Файерболл Робертс – прим. переводчика), и гонщики начали открыто заявлять в прессе о том, что необходимо уделять больше внимания безопасности машин, участвующих в заездах. Фред Лоренцен даже угрожал завершить карьеру.
Внесенные Франсом изменения были направлены на то, чтобы снизить риски для гонщиков и уравнять шансы производителей. В результате оказались затронуты интересы «Форда» и «Крайслера», однако если «Форду» удалось отделаться сравнительно легко, то «Крайслер» не смог более использовать свой мощный двигатель «Хеми 426», с помощью которого Ричард Петти взял чемпионский титул в 1964 году.
Без «Хеми» шансы «Крайслера» стремились к нулю, и потому обиженный производитель предпочёл бойкотировать следующий сезон. В результате самые яркие молодые звёзды НАСКАР, на которые Франс делал ставку – Петти, Дэвид Пирсон и Бобби Айзек – рисковали остаться без команд и собирались выступать в конкурирующей серии ЮСАК. В середине января журналист «Шарлотт Обсервер» Джордж Каннингхэм выпустил превью сезона, озаглавленное «Форд против никого». Все указывало на то, что гонщики на этих машинах будут бороться исключительно между собой.
Множество возмущённых фанатов предпочли не приезжать на гонки. По итогам «Дейтоны 500» «Форды» заняли первые тринадцать мест, а за ходом заезда наблюдало лишь 58682 зрителя – очень серьёзное ухудшение показателей 1964 года, когда престижную гонку посетило 69738 человек. Самые решительные освистали Билла Франса во время предгоночных церемоний, а одно издание назвало болельщиков на трибунах «самой большой толпой незаинтересованных спортивных зрителей в мире». Лишь 10000 купили билеты на апрельский этап в Мартинсвилле, хотя за год до этого трибуны разместили 23500 человек. Во время майской гонки «Ребел 300» в Дарлингтоне наибольшей овации от 15000 болельщиков (в два раза меньше аудитории 1964 года) удостоился Ричард Петти, который находился в числе гостей, в гражданской одежде. «Нам нужны яркие личности, - заявил Франс в интервью бристольской газете «Геральд-Курьер» за день до гонки на местном овале. – Если бы Малыш Джо и Файерболл были живы, никого бы не волновало, если бы они выступали на «Фордах».
Чтобы вернуть знаковых гонщиков в серию, Большой Билл пошёл на компромиссы и 25 июля «Крайслер» объявил о возвращении на последнюю четверть сезона. Однако на крупнейших треках количество зрителей оставалось низким, что даже заставило президента «Атланта Интернэшнл Рейсвэй» Нельсона Уивера подумать о том, чтобы вместо НАСКАР принять у себя ЮСАК.
«Ущерб уже нанесён», - говорит сердитый Колвин. Доверие фанатов находится на очень низком уровне, и нет никаких гарантий, что какой-нибудь автопроизводитель не поступит по примеру «Крайслера». В общем, недовольны все.
«Фанаты вернутся», - убеждён Франс.
«Когда? – отвечает Колвин. – Что должно произойти, чтобы они вернулись?»
«Полагаю, у вас есть мысли на этот счёт?»
«Да есть», - с улыбкой говорит Ричард Ховард. – «Верните Кёртиса».
Франс по очереди испытующе глядит на каждого из присутствующих. «Мне не нравится ваша идея, джентльмены», - произносит он, ещё глубже усаживаясь в кресло.
Напряжение в комнате выплёскивается в гневные выкрики, каждая из сторон пытается призвать другую к благоразумию и пониманию. Что-то надо делать, считает Ховард.
«Это грамотный бизнес, Билл, он очень разумно управляется, - произносит Эй-Си Гойнс. – Не говори мне, что ты сам об этом не думал».
Франс не отвечает. И недели не проходило, чтобы имя Кёртиса Тёрнера не всплывало в его голове. Билл-младший глядит на отца. Он понимает, что происходит, он буквально видит, как колёсики механизма крутятся в его голове. «Я вот что скажу тебе, Билл, - говорит Ховард. – Кёртис выиграл ту гонку в октябре (заезд серии АРКА в Шарлотт – прим. переводчика) и люди просто сошли с ума от восторга».
«Болельщики обожают его, - добавляет Колвин. – Или так оно и есть, или же они ненавидят его, но все хотят видеть его на трассе. Мы не можем игнорировать ГАРА».
Понимая, что пришло подходящее время бросить вызов НАСКАР, несколько промоутеров объединились и основали «Гоночную ассоциацию Гранд-Америкен», очень рассчитывая привлечь внимание к своему детищу за счёт участия в их соревнованиях Тёрнера. Ещё задолго до начала заездов за билетами выстраивались очереди – настолько любителям гонок хотелось увидеть Кёртиса. В то время, как количество зрителей на гонках НАСКАР неуклонно снижалось, фанаты на «Конкорд Спидвей» в Северной Каролине никак не могли насмотреться на своего кумира. Если Тёрнер именно таким образом рассчитывал обратить на себя внимание НАСКАР, то этот метод, безусловно, работал.
«Ты знаешь, что он был бы счастлив вернуться», - говорит Ховард. – Вот его цитата месячной давности: «Я готов отдать десять тысяч долларов, чтобы снова участвовать в НАСКАР». Он постоянно говорит об этом».
Это не отменяет того, что он сделал, настаивает Франс.
Никто не спорит с этим, соглашаются с ним. Но именно поэтому он не гоняется уже четыре года.
Для собравшихся в комнате мужчин неприемлемо оттягивать решение. Учитывая финансовое состояние спорта, Франс уже не имеет такой роскоши, как возможность в открытую вымещать свою злобу, которая бросает тень на его, в общем-то, разумную натуру. Эта злоба всем стоит денег, и ему в первую очередь.
«Как здорово это будет выглядеть, - добавляет Колвин с улыбкой. – Мы наконец-то возвращаем в свои ряды «старого друга». Ему даже не надо будет выигрывать гонки, достаточно просто появиться на треке».
«Это жест доброй воли», - говорит Ховард.
«И для него пришло самое время», - вставляет Гойнс.
Франс оглядывает комнату пустым взором и испускает вздох раздражения.
Кёртис Тёрнер, Чарли Уильямсон и Боб Майерс сидят в «Линкольне» Тёрнера, припаркованном на инфилде «Конкорд Спидвей». Гонки сегодня не будет – дождь привёл к отмене заезда ГАРА, запланированного на вечер, и потенциальные зрители возвращаются к своим машинам. Многие из них, видя Кёртиса, приветственно машут ему рукой: этот огромный «Линкольн» стал настоящей пиар-мечтой для новой серии.
«А для чего он тебе всё-таки нужен?» - спрашивает Уильямсон, развалившись на заднем сиденье. Он указывает на телефон, установленный в автомобиле Кёртиса. Тёрнер пожимает плечами. «Ну, как-никак, я же важная шишка, дружок», - ответствует он.
Телефон производит впечатление, ведь таких в стране совсем немного. Будучи занятым в деревообрабатывающей промышленности, Кёртис счёл, что не повредит, если возможный покупатель его леса вдруг захочет сделать срочный звонок.
Тёрнер потягивается на водительском сиденье, наблюдая за тем, как люди покидают трек. Он разочарован. Кёртис гоняется в ГАРА только ради удовольствия, и сейчас он в неважной физической форме. Прошло девять месяцев с момента той гонки АРКА на «Шарлотт Мотор Спидвей» и четыре года и два месяца с его последнего старта в «Гранд Нэйшнл». В обеих этих сериях заезды гораздо длиннее, чем в ГАРА, и всё же от гонки в Конкорде он успевает устать. А ведь это почти как выставочное мероприятие. Промоутер ГАРА Том Коул как-то рассказал журналисту «Шарлотт Обсервер» Мелу Деррику об одной из гонок: «Ещё десяти кругов не прошло, а Кёртис уже ударил каждую машину на трассе. Если он не мог обогнать соперника, он убирал его траектории, а если мог обогнать, но гонщик впереди не освобождал дорогу, то бил его в задний бампер».
«Ты видел всё то оборудование, которое необходимо для того, чтобы эта штука работала? – спрашивает Уильямсон Майерса, большой палец его руки смотрит назад. – Эта хрень занимает полбагажника».
Телефон неожиданно звонит, и все трое смеются. «Наверное, какая-нибудь куколка, - говорит Уильямсон и берёт трубку. Его лицо тут же становится серьёзным. – Да, он здесь».
«Боб Колвин», - сообщает он и передает телефон. Тёрнер слушает, на мгновение прищуривается, затем его глаза расширяются.
«Да ну, Боб, не дури», - говорит он. На другом конце Колвин передает трубку Пэту Парселлу, который подтверждает новость – Кёртис Тёрнер может вернуться в НАСКАР, если пожелает.
Кёртис не может сдержать улыбки облегчения. «Я вам очень признателен, - произносит он. – Спасибо!»
«А теперь поехали отсюда, - кричит Кёртис, закидывая свои гоночные принадлежности в багажник. – Это не трек НАСКАР, а начиная с этого момента, я больше не вне закона!»
Майерс, Деррик и несколько репортёров, которые за последние годы написали множество статей о Тёрнере, присоединяются к группе близких друзей у него дома, где алкоголь льётся рекой. «Я чувствую, словно отмотал четыре срока за решёткой и, наконец, вышел на свободу», - говорит герой дня.
«Понимаете, я никогда не был по-настоящему заинтересован в профсоюзе, мне просто были очень нужны деньги, - добавляет он, наливая себе ещё один стакан виски. – Билл Франс сделал то, что должен был сделать. На его месте я бы, наверное, поступил так же. У него были свои интересы, которые необходимо было защищать, а у меня свои».
Официальное заявление Франса для прессы не настолько пространно. «Мы считаем, что Тёрнер искупил вину за свои действия, оказавшись вне НАСКАР на четыре года. Если он имеет желание снова стать членом ассоциации, всё что от него требуется – это подать заявку по соответствующим каналам. К нему будет такое же отношение, как и к другим участникам гонок, также он будет пользоваться всеми привилегиями, которые даёт участие в НАСКАР, по крайней мере, до тех пор, пока он будет пай-мальчиком», - заявил Большой Билл.
«Меня это устраивает», - говорит Тёрнер. «Да, я потерял много времени, но я не собираюсь ставить под вопрос причины, по которым Франс решил так наказать меня, - сообщил он во время общения с журналистами. – Я буду на трассе, как только найду машину. Я хочу проехать все гонки. Если Глен Вуд пригласит меня в команду, я буду в группе лидеров всё время, что буду находиться в заезде, могу вам это обещать. И можете также рассчитывать, что со мной больше не будет проблем. Я жажду гоняться, уж слишком много времени прошло с тех пор, как последний раз выпил из этого стакана».
Тёрнер может подать заявку в ближайшем офисе НАСКАР, и с этой целью он летит в Уинстон-Салем. На стадионе «Боумэн-Грэй», арене его многих триумфов и месте, где его членство было аннулировано, его уже ждёт модифайд, на котором он может гоняться, когда захочет. Алвин Хокинс и Хэнк Скулфилд из руководства трека приехали в аэропорт встречать Кёртиса. «Добро пожаловать, - говорит Хокинс, протягивая руку. «Хочу лишь сказать, что мы старались как могли, чтобы приблизить этот день. Мы все старались».
«Спасибо, дружок».
«Ну что, зайдём куда-нибудь и закончим с этим?» - спрашивает Скулфилд.
Тёрнер достаёт ручку. «Нет, давайте уж здесь», - произносит он.
Скулфилд улыбается и передаёт Кёртису бумаги, которые тот подписывает на крыле своего самолёта, а страницы полощет сильный ветер.
***
Тёрнер стоит посреди комнаты, разговаривая по телефону, и по привычке постоянно щурится. На его рабочем столе разбросаны газеты, каждая воспевает его возвращение в НАСКАР. «Обсервер» вообще решил публиковать новости о каждом его шаге, словно Кёртис собрался баллотироваться в президенты США. Постоянные передачи по радио, репортажи по телевидению, зрители тысячами заполняющие трибуны треков Боумэн-Грэй, Хикори и Норт-Вилксборо, где проводятся соревнования НАСКАР, не относящиеся к «Гранд Нэйшнл» - всё это свидетельство того интереса, который вызывает вопрос: может ли ещё Тёрнер гоняться на высоком уровне? До «Сазерн 500», когда-то считавшейся вотчиной Кёртиса, остаётся ещё полтора месяца. После того, как «Крайслер» отменил свой бойкот, у Тёрнера должно появиться множество возможностей, однако сейчас, в этот самый момент на линии находится Джон Коули из «Форда», и он сообщает, что не может предоставить машину Кёртису.
На это есть свои причины, говорит Коули. Бюджет компании строго расписан между сильнейшими командами и сейчас, когда сезон близится к завершению, они не могут вносить серьёзные изменения, ведь с возвращением гонщиков на «Крайслерах» придётся нести дополнительные расходы, чтобы ответить на новый вызов, и расходы эти будут направлены на флагман «Форда» - заводскую организацию «Холман-Муди» с Фредом Лоренценом.
«Полагаю, это означает, что за вашим решением стоит сам Фредди, он ведь теперь у вас самый крутой гонщик, - говорит Тёрнер. – Возможно, он боится, что я могу снова одолеть его, и будто я хочу поквитаться с ним, и, сказать вам правду, я на самом деле могу это сделать».
«Этот вопрос не имеет ничего общего с Фредом Лоренценом», - сообщает Коули.
«Я знаю тогда, с чем имеет, - отвечает Кёртис. – Вы думаете, что я слишком стар и уже не могу бороться за высокие места».
В комнате вместе с Тёрнером находится Док Моррис. Годы спустя, в написанной им биографии Кёртиса «Лес на луне» он с горечью вспоминал скептическое выражение лица своего друга, его ссутулившиеся плечи, плотно сжатые челюсти.
Коули продолжает вещать, но Тёрнер обрывает его. «Я понимаю, - говорит он. – Понимаю лучше, чем вы представляете. Я всегда был гонщиком «Форда», но сейчас таковым уже, видимо, не являюсь. Спасибо, мистер Коули, и до свидания!»
Тёрнер вешает трубку и начинает расхаживать по комнате. «Слишком стар», - приговаривает он. Однако Кёртис понимает: «Форд» достиг исторического успеха. В день восстановления лицензии Тёрнера, Ричард Петти выигрывает этап в Нэшвилле и дарит «Плимуту» всего лишь первую победу в сезоне-1965, хотя прошло уже 35 гонок. «Форд» не нуждается в услугах 41-летнего Кёртиса, чтобы сражаться с Петти. Лоренцен выиграл сокращённую из-за дождя «Дейтону 500», а также гонку в Мартинсвилле и «Уорлд 600» в Шарлотте. Эти успехи, как и наличие в своих рядах Неда Джарретта, Марвина Панча, Дика Хатчерсона и Джуниора Джонсона, уже гарантируют «Форду» полный триумф, к которому его ведут команды братьев Вуд и «Холман-Муди». Даже если просто смотреть на цифры, то приглашение Тёрнера не имеет никакого смысла.
Он чувствует, как гордость покидает его. Вот это число – 41, сорок один год – беспокоит его сейчас, потому как оно означает, что четыре года, когда он находился в расцвете своих сил, потрачены впустую. Какой бы ни была причина, он понёс слишком жестокое наказание.
«Да, я ни на что не гожусь», - восклицает он, голос полон сарказма. Однако получив такой приём, он не может не задумываться. Спорт стал моложе, трассы – быстрее. За четыре года скорости в Дейтоне выросли до 171 мили в час, это на 15 миль в час быстрее, чем в его последней гонке на этом овале.
Он сидит за столом, делая один звонок за другим, связываясь с каждым владельцем, о котором только может вспомнить, со спонсорами, с промоутерами, с кем-нибудь, у кого есть некоторое количество долларов и машина. Он не для того восстанавливал своё членство в НАСКАР, чтобы сидеть на обочине. Однако ни один разговор не даёт нужного результата.
Тогда Тёрнер садится в самолёт, он будет решать возникшую проблему личными встречами. За три недели до «Сазерн 500» он приезжает в Дарлингтон, на деловой ужин. Все рады видеть его, но даже Джон Холман, никогда не упускающий шансы, не может ничем помочь.
«Прости, Кёртис, мы тебе ничего предложить не можем», - говорит он.
«Это решение – оно твоё и Муди?»
«Это решение «Форда», - отвечает Холман. – «Ничего и не предвидится».
Наконец, Тёрнер получает два ответа на свои звонки, и они интригуют. Боб Колвин заявляет «Плимут Фюри» на «Сазерн 500», готовит который к заезду легендарный Ред Вогт. «Плимут?» - переспрашивает Кёртис. Он не может вспомнить, когда последний раз сидел за рулём автомобиля этой марки.
Однако ещё более странным и, наверное, самым приятным, становится приглашение от Ли Петти. Ричард не борется за титул, и команда по-прежнему просто пытается набрать необходимую форму. Ли предлагает Тёрнеру место в «Плимуте» своего сына под номером 43 на ближайшие гонки. Эта голубая машина уже стала для новых фанатов НАСКАР, одной из самых знаковых в пелотоне, тем более что за рулём её находится всегда улыбчивый и добродушный Ричард.
Тёрнер приезжает в Спартанбург, Южная Каролина на «Пьемонт Интерстейт Фэйрграундс» 13 августа на сессии практики и квалификацию. Ли даёт один совет за другим, пытаясь помочь Тёрнеру как можно быстрее освоиться за рулём. «Отличная машина, - говорит Кёртис, осматривая грациозный «Плимут». - Да уж, сколько мне приходилось догонять твои машины, Ли».
Петти улыбается. Он так до конца и не оправился от последствий страшной аварии в Дейтоне четыре года назад, закончившей его карьеру. Добрый жест Ли означает для Кёртиса, что всё плохое, что было между ними, окончательно осталось в прошлом.
«Только побереги её, Кёртис».
Тёрнер обходит автомобиль, присматриваясь к деталям. Он знает, что увидит на заднем бампере, но всё равно удивляется: две жёлтые полосы, полосы новичка.
«Дурдом, правда? – говорит Кёртис. – Да Ричард куда больше новичок, чем я».
«Ричард – чемпион. А новичок это ты», - парирует Ли.
«Да, знаю, - соглашается Тёрнер. Ему сразу сказали, что по правилам НАСКАР, если гонщик отсутствовал на соревнованиях более трёх лет, он снова обязан нанести на свою машину полосы новичка.
«Поверь мне, Кёртис, они нужны здесь, - говорит Петти. – Многое изменилось с тех пор, как мы гонялись».
«Говори за себя, Ли. Я всё ещё в деле».
Все в гараже достаточно тепло встречают Тёрнера, но многие лица ему незнакомы. Он – как достопримечательность. Даже несколько представителей «Форда» приехали на трассу, пообщаться с ним. Этот день, который, как он ожидал, должен был стать праздником, немного его утомил. Может дело в машине, а может в завышенных ожиданиях. А тут ещё эти полосы.
«Кёртис Тёрнер – новичок», - бормочет он, застёгивая ремни безопасности.
«Кёртис через многое прошёл, и это затронуло всех, кто интересуется спортом, - вспоминает Хампи Вилер. – Его не было в гонках четыре, пять лет. Мне всё равно, насколько он велик, сейчас всех интересует его способность вернуться на трассу и снова показать высокий результат, ведь для того, чтобы действительно преуспеть, необходимо делать это снова и снова. Вот в чём сомнение».
Тёрнер ощущает это сомнение внутри себя. Но на трибунах за ним наблюдают восемь тысяч зрителей – невероятная аудитория для квалификации, тем более что за год до этого на сам заезд собралось лишь девять тысяч. Как минимум половина болельщиков пришла посмотреть именно на Кёртиса.
В тренировке он проходит каждый круг быстрее предыдущего. Дистанция заезда в Спартанбурге – 200 кругов по грунту на полумильном овале. Если это не удобные условия для Тёрнера, то значит таковых вообще нет. Однако сначала ему необходимо квалифицироваться, и пока он не оставит всех за своей спиной, всё это будет значить ровным счётом ничего.
«Номер 43, «Плимут», Кёртис Тёрнер», - доносится из динамиков, и всё, что последовало за этим объявлением диктора Бадди Дэвенпорта – дополнительная информация о гонщике и команде – тонет в оглушительной овации трибун. Лучшее время пока составляет 26.5 секунды на круге, в практике секундомер Ли Петти показал, что лучший результат Тёрнера – 26.1. На прогревочном круге Кёртис решает, что, во что бы то ни стало, проедет быстрее, и едва удерживает все четыре колеса на земле в третьем и четвёртом поворотах, устремляясь к судейской вышке.
По ходу практики он постепенно делал свою траекторию шире, выискивая любую возможность обеспечить максимальную скорость, и Тёрнер не собирается останавливаться, пока не проедет безукоризненный круг. Вот о чём он думает, пока не замечает пятно грязи в первом повороте.
Машина моментально теряет сцепление и уходит в разворот, задняя часть с большой силой ударяется об отбойник, и каркас ломается. «Плимут» останавливается с глухим звуком. Как бы быстро Кёртис не ехал, его день оканчивается еще быстрее. Хуже такого развития событий быть не может.
Тёрнер снова и снова извиняется перед Ли Петти, затем усаживается в свой «Линкольн», к Доку Моррису и Бобу Майерсу. «Не могу поверить, - говорит он. – Я разбил машину Ричарда». Это странно, думает Моррис. Раньше Тёрнер не позволял себе так переживать по поводу аварии. «Трек был заполнен твоими болельщиками, - отвечает Майерс. – Это о чём-то говорит».
«Хоть какое-то шоу, но я им подарил», - говорит Кёртис, заводя мотор. «Ай, думаю, всё в порядке», - заключает он. «Будет ещё одна гонка, - утешает своего друга Моррис. – Впереди «Сазерн 500». «Да, - кивает головой Тёрнер. – Возможно, они поймут, что это была просто ошибка новичка».
Тэги: билл франс-старший, история наскар, кёртис тёрнер
