С ДЬЯВОЛОМ В ПОПУТЧИКАХ
Neal Thompson
Driving with the Devil: Southern Moonshine, Detroit Wheels, and the Birth of NASCAR
Three Rivers Press, New York, 2006
Глава 10
«Слишком поздно вернуть контроль над толпой»
Начало
Примерно в это же самое время сержант Роберт «Ред» Байрон потихоньку вершил свой путь на восток через всю страну за рулём красного «Форда» с откидным верхом, на котором было прилажено самодельное ручное сцепление. Его тело выдержало тяжёлые последствия травмы – потерю крови и половины своего веса. Доктора предупредили Байрона, что из-за его нежелания ампутировать повреждённую ногу, он всегда будет ходить с выраженной хромотой, часто испытывать приступы боли, а также они сказали, что он должен внимательно относиться как к ноге, так и своему здоровью в целом. «Не утруждай себя, сынок», - говорили они. «Спокойно возвращайся в повседневную жизнь, найди себе офисную работу», - такой совет Ред слышал чаще всего. Но он не мог представить себя офисным клерком, такая должность подписала бы ему смертный приговор.
Когда Байрон достиг Алабамы, он быстро восстановил связи со своими друзьями и одноногим механиком, Эй-Джеем Уэлдоном, который относился к Реду с симпатией, считая его товарищем по несчастью. Уэлдон, безусловно, лучше других понимал, почему Ред наотрез отказался от ампутации, которая лишила бы его шансов возобновить гоночную карьеру. И всё же все были удивлены, когда Байрон объявил, что собирается снова гоняться, а его слова о том, что он не собирается надолго оставаться в Алабаме, ввергли их в шок. Ред будет гоняться где-то в другом месте.
До войны круг гоночных приятелей Байрона составляли те, кто принадлежал миру оупен-вилс. Машины с открытыми колёсами строил Уэлдон, и на таких болидах – спринт-карах размером в три четверти от «индикара» да миджетах, Ред гонялся в начале своей карьеры.
И пусть Байрон понимал, что не похож на дерзких гонщиков, вроде Роя Холла, так любимых южанами, он всё же решил продолжить свою карьеру не в соревнованиях оупен-вилс, а в гонках сток-каров, с которыми познакомился до войны. Именно по этой причине он отправился в город, любивший автогонки также сильно, как и он сам – Атланту.
Ред никогда в полной мере не объяснял решение перейти в сток-кары, хотя его покалеченная нога определенно сыграла свою роль. В машине с открытыми колёсами защита гонщика была сведена к минимуму – тело наполовину высовывалось из кокпита, и редко кто использовал ремни безопасности. В случае переворота самым оправданным решением было выпрыгнуть из машины или же рисковать смертью. Со своим увечьем Байрон не смог бы выпрыгнуть из кокпита, и сток-кар с жёсткой крышей над головой был для него гораздо безопаснее.
Но не только безопасность имел в виду Ред, когда решил возобновить гонщицкую карьеру. Идея перебраться в Атланту возникла у него во время нахождения в больнице, и окончательно укрепилась в его мозгу во время путешествия на восток. То, что он сможет гоняться, казалось абсурдом, но Байрон должен был, как минимум, попытаться. И чтобы у попытки было больше шансов на успех, он решил поселиться в одном городе с суперкомандой Паркса и Вогта.
Сначала Байрон нашёл комнатку в отеле, в которой разместил свой скромный скарб, а затем заглянул в гараж к Вогту, где узнал, что ближайшая гонка назначена на конец октября и пройдёт она в Шарлотт. В отличие от Атланты, власти крупнейшего города Северной Каролины не запретили криминальным элементам участвовать в гонках сток-каров, и Рой Холл, Боб Флок вместе с другими муншайнерами собирались в путь, чтобы поучаствовать в заезде вместе с ветеранами войны, механиками, фермерами и простыми рабочими.
«Не утруждай себя, сынок. Найди офисную работу»… Как бы не так. 27 октября 1945 года, прохладным субботним днём Ред Байрон вернулся к работе, о которой мечтал на протяжении долгих месяцев, проведённых в вынужденном заточении. С ногой, зажатой специальным стременем, и причудливым ручным сцеплением, Ред воссоединился с людьми, которых не видел четыре года. А на трибунах пыльного овала, проложенного по территории «Ярмарки южных штатов», собрались четыре с половиной тысячи зрителей, чтобы увидеть гонку, организованную местной ветеранской организацией и… Биллом Франсом.
***
Как только война официально окончилась, и Франса освободили от его обязанностей в судостроительном цеху Дейтоны-Бич, он начал вынашивать планы по организации гонок. Трасса на пляже Дейтоны находилась в ужасной форме – за четыре года без должного ухода трибуны полностью сгнили – и Билл, в поисках нового места для проведения соревнований, решил обратиться с кличем к оживающему гоночному братству. Подходящие партнёры нашлись на треке «Ярмарки южных штатов», и Франс немедленно позвонил редактору спортивного отдела газеты «Шарлотт Обсервер», умоляя дать гонке рекламу. Билл даже попросил редактора, Уилтона Гаррисона, назвать соревнования «Национальным чемпионатом».
«Кто поедет в этой твоей гонке?» - спросил Гаррисон.
Франс дал несколько имён, среди которых были Рой Холл, Скимп Херси и Бадди Шуман – все гонщики-южане, а кое-кто известный муншайнер.
«Как можно назвать гонку национальным чемпионатом, когда в ней едут местные парни? – спросил Гаррисон. – Может, стоит назвать это мероприятие чемпионатом юга, но это точно не национальный чемпионат».
Затем Гаррисон в жёсткой форме дал несколько полезных советов, которыми Франс воспользовался, чтобы пройти последующие непростые годы. Если Франс хочет, чтобы из гонок сток-каров вышло что-нибудь путное, сказал Гаррисон, ему нужно создать структуру и единообразие. Необходимо определить правила и постоянную систему, по которой будет определяться чемпион. Один из вариантов – заручиться поддержкой ААА, которая в то время санкционировала в основном соревнования оупен-вилс, или же стоит подумать о создании собственной организации по типу ААА, но занимающейся исключительно сток-карами.
Франс и в самом деле обратился с предложением о сотрудничестве к ААА, но оно было отвергнуто. «Нас интересуют только большие гонки», - сказали ему, и Билл понял, что придётся действовать самостоятельно.
Первая послевоенная гонка в Шарлотт напомнила ему, что гонки были по-прежнему популярны, и имели коммерческий потенциал, стоящий того, чтобы посвятить этому жизнь. И эта же гонка напомнила ему, что если без ААА можно обойтись, то без муншайнеров было никуда.
Рой Холл в тот день вихрем пронёсся по узким поворотам грунтового овала, развив среднюю скорость в восемьдесят миль в час. Дело шло к его второй подряд победе, однако на последнем круге Роя ослепил вихрь пыли, из-за чего он потерял ориентировку и опрокинулся. Мимо, навстречу клетчатому флагу и победе проехал Боб Флок. После финиша его брат Фонти поднял Боба на плечи и промаршировал с ним перед ревущими от восторга зрителями. Ред Байрон финишировал далеко позади, и после финиша ему потребовалась горсть аспирина, чтобы заглушить боль в ноющей ноге.
Болельщики покидали трек, скрываясь в осенних сумерках, довольные зрелищем, которое стоило им пятьдесят центов. Один из обозревателей писал, что все зрители окрасились в рыжий цвет к концу заезда. А в кармане Билла Франса зеленела хрустящая пачка долларов.
***
После того, как бутлегеров выгнали из Лейквуда благодаря запрету на участие в гонках лиц с судимостью, треки в других штатах ухватились за представившуюся возможность. Например, неподалёку от Орландо, штат Флорида, был построен грунтовый овал длиной в милю под названием «Семиноле Спидвей», принявший первый заезд в декабре 1945-го. Рой Холл – всё ещё на свободе, несмотря на свежий вердикт суда о годичном тюремном сроке – выиграл гонку, опередив Билла Франса. Это была его вторая победа в укороченном сезоне того года.
Холлу присудили титул национального чемпиона – уже третий в его карьере. Так же, как и в случае с первыми двумя это было спорное достижение. При отсутствии санкционирующего органа, титул Роя не имел официального статуса, а являлся скорее неформальным соглашением различных автомобильных клубов о том, что именно Холл был лучшим гонщиком года. Чемпионство Холла не давало ничего, кроме престижа, и это демонстрировало низкий статус гонок сток-каров, равно как и служило напоминанием Франсу, что ему нужна легитимность.
На 1946 год был запланирован длинный список гонок. Франс предпринял первый шаг на пути к созданию упорядоченной структуры спорта, объявив о создании санкционирующего органа под названием Первенство национального чемпионата сток-каров (NCSCC). Ред Байрон собирался гоняться так часто, как это было возможно, в гонках Франса или другого промоутера, предлагающего щедрые призовые. Но прежде Байрон понял, что ему нужна помощь. Как выяснилось, кое-кому была нужна помощь самого Реда.
***
Вскоре после переезда в Атланту, Байрон стал частым гостем в гараже Реда Вогта на Спринг-стрит. Они с Вогтом обнаружили, что разделяют страсть к «Фордам V-8» и говорят буквально на одном языке, тем более, что обоих интересовали не только сток-кары, но и машины оупен-вилс. Байрон проводил в гараже почти всё свободное время и, наконец, сказал Вогту, что хотел бы в 1946 году управлять одной из машин Паркса. Про себя Байрон сомневался, сможет ли выдержать нагрузки его нога, но распространяться об этом не стал.
Вогт же увидел в Байроне то, что не видел в Холле или других гонщиках-временщиках в команде Паркса, таких как Легс Лоу или Билли Уотсон. Они гонялись, полагаясь только на свои инстинкты, которые, в случае с Лоу, были искажены донельзя – Легс был отличным перевозчиком муншайна, но ужасным гонщиком. Безрассудство злило Вогта. Помимо всего прочего, ведь именно ему приходилось чинить машины, разбитые из-за поспешных решений на трассе. В Байроне же Вогт видел человека с глубоким пониманием тактики и стратегии гонок. Так что в конце 1945 года он решил официально представить Реда Раймонду Парксу, и за этим последовало несколько совещаний в гараже. Байрон попал в точку со временем своей просьбы, и в январе 1946 года новый союз был-таки оформлен.
Паркс к тому моменту всё сильнее переживал по поводу нерешённых проблем Роя Холла с законом и его неминуемого тюремного срока. Он понимал, что Рою недолго оставалось находиться на свободе, и если Раймонд собирался удержать свою команду на плаву, ему был нужен новый гонщик. Паркс помнил Байрона по нескольким предвоенным гонкам. Ему бросился в глаза тихий рыжеволосый парень с верным оруженосцем – нервным и болтливым Коротышом. Однако больше всего ему запомнился уверенный и спокойный стиль вождения Реда. Личные и гонщицкие качества Байрона напоминали Парксу о Ллойде Сэе. Он был более человечным, излучал спокойную уверенность и казался гораздо умнее большинства остальных гонщиков, и уж конечно он был гораздо надёжнее, чем Холл.
Паркс, возможно, колебался, когда впервые увидел хромоту Байрона, а затем выяснил, насколько серьёзным было его увечье, но сказал Вогту, что возьмёт его в команду. Для него было достаточно поручительства своего механика, да и финиш Байрона в осенней гонке в Шарлотт стал одним из аргументов в пользу того, чтобы дать покалеченному ветерану шанс. К тому же Раймонд уважал Реда за его мужественное возвращение в нормальную жизнь после испытаний войны, которые были ещё ужаснее тех, что перенёс сам Паркс. Это уважение позволило Байрону стать одним из немногих членов внутреннего круга Паркса, будучи не преступным элементом или его родственником.
Приняв Байрона в команду, Паркс попросил Вогта придумать более надёжное устройство, которым можно было бы заменить авантюрное ручное сцепление. В январе 1946 года Вогт засел за работу, словно сумасшедший учёный в своей лаборатории, проводя в своём гараже сутки напролёт, поглощая в немыслимых количествах шоколадные батончики и густой чёрный кофе, который он наливал в любимую оловянную кружку. Печка-буржуйка, служившая для обогрева, чадила напропалую, а прерывал Ред свою работу только для того, чтобы выгулять своего пса Бадди. И вот в один прекрасный день Вогт выбрался из гаража с приспособлением, которое, как он считал, должно было позволить Байрону на равных соперничать с лучшими гонщиками Юга. Его решение заключалось в новой педали сцепления с приваренными к ней «усталостными стержнями».
Так как левой ноге Байрона в небольшом объеме вернулись чувствительность и сила, Вогт счёл, что тот сможет хотя бы нажимать на педаль, если ногу не придётся убирать при переключении передач. Два стержня, приваренные к нижнему краю педали на расстоянии в несколько дюймов друг от друга, наподобие стремени, позволяли Байрону поместить пятку своего ортопедического ботинка между ними в статичном положении, оставляя носок непосредственно на самой педали. Из-за того, что ботинок крепился к фиксатору, тянущемуся к бедру, Байрон мог нажимать и отпускать педаль просто изгибая свой левый бок таким образом, что тяжесть тела приводила её в действие.
Это устройство было до смешного простым и весьма рискованным. Из-за того, что нога Байрона постоянно находилась на сцеплении, ему необходимо было держать туловище под небольшим углом, чтобы случайно не нажать на педаль. Тренировки, проведённые в Лейквуде, позволили Реду приноровиться, но он всё равно переживал, удастся ли выжимать сцепление без ошибок в боевых условиях, и не соскочит ли нога с педали, если машина попадёт в ухабу или рытвину на треке.
***
Первая гонка 1946 года, одним из спонсоров которой выступал Франс, была запланирована на середину февраля, и принимал её снова «Семиноле Спидвей» на окраинах Орландо.
Фаворитами по традиции считались Рой Холл и Билл Франс, и зрители с нетерпением ожидали очередного раунда в их продолжающемся противостоянии. В Атланте, где фанаты были взращены в муншайнерской культуре, Холл был любимцем, но у Франса было достаточно болельщиков в его домашнем штате – Флориде, и Билл не мог дождаться возможности одолеть Холла в родных стенах. «Терпеть не могу выигрывать гонки, которые я организую, - сказал Франс репортёру. – Но, боюсь, мне придётся сделать это».
Квалификационные заезды начались в субботу, 23 февраля. Опытный гонщик и убеждённый муншайнер из Северной Каролины Бадди Шуман выиграл поул-позицию, следом за ним расположились Холл, Франс, Боб Флок и лишь затем Ред Байрон. Зрители заплатили за входной билет доллар и четыре цента, чтобы насладиться воскресным соревнованием, но увидели они не победу Холла или Франса, а триумф неизвестного покалеченного ветерана войны, первый в его карьере.
По привычке сжимая в зубах незажжённую сигару, чтобы отвлечь себя от боли в ноге, Байрон проехал аккуратную и стабильную гонку, несмотря на то, что ухабы причиняли ему сильную боль, и удержал за своей спиной Холла. Франс же вылетел в одном из поворотов, и выбыл из борьбы за первое место. После финиша Байрону потребовалась помощь, чтобы покинуть кабину, однако, сняв шлем, он смог изобразить улыбку. «А ведь гоняться – по-прежнему весело», - заявил он, хотя выражение его лица утверждало обратное.
Один из журналистов назвал победу Реда «трогательной», но добавил, что когда Байрон снял шлем и очки, показалось, что «он в два раза старше своих тридцати лет». Обозреватели и болельщики сочли тот факт, что гонщик с увечьем смог одолеть Холла и Франса, занятной неожиданностью, но в своём интервью одной из газет Байрон объяснил, что не собирается останавливаться на достигнутом, так как является серьёзным гонщиком, а не чудаком на вторых ролях. Он хотел, чтобы Билл Франс и Рой Холл узнали, что он в игре по-настоящему, несмотря на покалеченную ногу.
«Я никогда не терял надежды вернуться в гонки, даже когда лежал в больничной палате, а доктора говорили, что не уверены в том, что я смогу снова ходить», - заявил Байрон. Он незамедлительно начал готовиться к следующей большой гонке – апрельским соревнованиям на пляжно-дорожной трассе в Дейтоне, которой по-прежнему управлял Билл Франс.
***
Весной 1946 года гонки сток-каров набрали свои предвоенные обороты. Билл Франс заменил сгнившие трибуны в Дейтоне, и подготовил трек к 160-мильной гонке по смешанному покрытию, первой с памятной победы Ллойда Сэя в 1941 году.
Франс пообещал, что в гонке примут участие все самые известные персоналии гоночного Юга, но при этом открыл доступ любому владельцу автомобиля, который был готов попробовать свои силы. Фаворитами всё же оставались специалисты по песку Рой Холл, вернувшийся из отставки Смоки Пёрсер, Джо Литтлджон, доусонвилльский герой Гоубер Сосиби, а также Эд Сэмплс.
Байрон гонялся в Дейтоне только единожды – в 1939 году, и потому не рассматривался в качестве претендента на победу. Его недавняя победа на «Семиноле Спидвей» многими считалась случайной, и, кроме того, этот рыжеволосый худышка был, во имя всего святого, инвалидом!
До начала заезда гонщик из Южной Каролины Джо Литтлджон начал хвастаться, что его «Бьюик» 1941 года выпуска легко побьёт довоенные «Форды», коих было абсолютное большинство в заявочном списке (только три участника представляли иную марку). Рой Холл ввязался в спор, отстаивая превосходство «Фордов», а Байрон благоразумно воздержался от участия в шумихе, заметив лишь, что эту гонку нельзя будет выиграть только за счёт скорости, и победит в ней тот, кто выберет правильную стратегию.
Вместо того, чтобы сразу ввязаться в сражение с Холлом, Байрон начал заезд предельно аккуратно, избежав участия в стартовых инцидентах. Лишь когда он полностью освоился в песчаных северном и южном поворотах, Ред начал сокращать отставание от Роя, и уже через несколько кругов сидел на его заднем бампере, выжидая…
В первой трети 50-круговой дистанции Байрон преследовал Холла, но отказывался учинять опасную схватку за лидерство. Для этого пока не пришло время. Рой гнал на всю катушку, но каждый раз, когда он оглядывался назад, номер 11 под управлением Реда находился рядом. К 16 кругу начался отлив, и Холл, понимая, что у края воды песок был сырой и не такой рыхлый, выезжал прямо к кромке, правыми колёсами оказываясь в океане. Спрей из солёной воды оседал на ветровом стекле Байрона, и тому пришлось выглядывать из кабины, чтобы видеть, куда он едет.
На 19 круге, приближаясь к северному повороту, Холл одним из правых колёс угодил в рытвину. Машину резко бросило в сторону, и она понеслась прямо в группу зрителей, находящихся в опасной близости к треку. Чтобы не переехать людей, Рой энергично вывернул руль вправо, едва-едва разминулся с парочкой летящих прочь болельщиков, и выкатился в Атлантический океан. Спустя считанные мгновения он вернул контроль над своим «Фордом» и вернулся в борьбу.
Байрон успел пройти его, но лидерство было недолгим: через шесть кругов Холл вернулся на первую позицию. Ред не изменил своей осторожной тактике, держась в нескольких десятках ярдов позади соперника, надеясь на ещё одну ошибку. Его желание сбылось. В одной из чрезмерно агрессивных атак южного поворота Холл снова попал в рытвину. Колесо вырвало с оси, а Рою опять пришлось выруливать прочь от болельщиков, стоящих у обочины. В конечном итоге Холла выкинуло из кабины на тротуар. Он врезался в карликовые пальмы, проделал борозду в песке и каким-то чудом отделался лишь ушибами и ссадинами.
Оставшуюся часть дистанции Байрону никто не угрожал, и он финишировал с преимуществом в три мили – целый круг – над Джо Литтлджоном. Продлив свою непреднамеренную серию из финишей в первой пятёрке, Билл Франс закончил заезд четвёртым.
После такого триумфа отрицать очевидное было невозможно: Байрон – никакой не везунчик, а первоклассный пилот. «Я победил в трудной гонке, - сказал он впоследствии. – Но все гонки тяжёлые, когда приходится непрестанно атаковать на протяжении 160 миль». Восемь тысяч зрителей сошли с ума от восторга, а газеты на следующий день назвали выступление Реда «театром одного актёра» и «демонстрацией чемпионских навыков и выносливости». Только одиннадцать из двадцати восьми участников смогли добраться до финиша, и один из обозревателей хвалил Байрона за «стабильность и упорство». Ред провёл гонку согласно своему плану, а усталостные стержни невероятно помогли. Однако физически он был измучен. Он даже снова стал сомневаться в том, что сможет регулярно участвовать в соревнованиях, которые требуют так много усилий.
Однако вечером после победы случилось кое-что, что взбодрило его. Облокотившись на барную стойку и потягивая пиво в местном ночном клубе, Ред заметил красивую брюнетку в брючном костюме, которая с чувственной улыбкой на губках двигалась по направлению к нему.
Тэги: билл франс-старший, дейтона, история наскар, муншайнеры, ред байрон, ред вогт
